Звери и люди
Шрифт:
Я измазал руку кровью этой крысы, а, вернувшись домой, заявил, что меня ранили на задании. Причем заявил я это очень громко, а платок, измазанный "моей" кровью, демонстративно оставил на столе. Как и следовало ожидать, уже через секунду платка не было.
Так что Костик получил ожидаемый образец генетического материала,
Нет, все-таки жизнь налаживается.
Эпилог
Я чувствовал настороженность вокруг себя, и мне это не нравилось. Пока я шел по коридорам базы, одни люди опускали глаза, а другие и вовсе убегали с моего пути.
Нет, я понимаю, что я страшный, но я тут как-никак почти два года ошиваюсь, могли бы и привыкнуть! Или дело в моем пребывании с Первой Стаей? Да, наверное. Они боятся, что я наброшусь на них, потому что я убивал людей...Так я же в бессознательном состоянии убивал! Да, мне очень жаль, если бы я мог что-то изменить, я бы изменил, хоть свою жизнь бы отдал! Но я не могу постоянно винить себя. Так чего они от меня хотят?!
А может, не в этом дело... От меня отворачиваются еще и звери, но не враждебно, а смущенно, сочувствующе. Как будто боятся, но вместе с тем жалеют.
Да что творится?!
Я бы и рад узнать, да не у кого - Женька в отпуске, Артем на задании, Ева тоже на задании, Алтай еще лечится, я его подряпал серьезнее, чем хотелось бы. Звери вокруг в основном малознакомые.
Литы тоже не было рядом: как только мы вернулись на базу, ее срочно вызвали к начальству. Я не хотел отсиживать отчет, поэтому выпросил разрешение сразу идти в свою комнату.
Теперь я жалел об этом, потому что Лита быстро бы узнала, что здесь происходит - она все-таки смотрительница! Видимо, придется дождаться ее.
В своей комнате я сразу же нырнул в бассейн и начал нервно наматывать круги. Что это может быть? Костик что-то учудил? Вполне вероятно. Вряд ли это из-за моего невинного прикола с крысой.
С каких пор от меня вообще что-то скрывают? Вот вам и равенство!
Лита пришла где-то через двадцать минут; я сразу почувствовал, что что-то не так: она была не просто расстроена, она была в шоке.
Это тот вид шока, который потом оборачивается раной на душе и шрамом на всю жизнь.
Я рванулся к ней, не понимая, что довело ее до такого состояния, но еще прежде она позвала меня:
– Кароль!
Тихо так позвала, жалобно, как обиженный ребенок зовет того, кто может за него заступиться. Это было ненормально для Литы и еще больше напугало меня.
Я вынырнул и увидел, что она стоит в шаге от моего бассейна и дрожит, пытаясь сдержать слезы. Лита не плачет в чужом присутствии, это я отлично знаю, для нее это вроде как унизительно. Но...
Сам я не умею плакать и не знаю, что это такое. Однако когда я смотрел на Литу, мне казалось, что ей больно сдерживаться. Поэтому, несмотря на то, что вода текла с меня ручьями, я выбрался из бассейна, убрал чешую с груди и рук и крепко прижал к себе девушку.
Жест оказался правильным - она разрыдалась, уткнувшись в меня лицом. Я осторожно гладил ее волосы, ждал, пока основной всплеск пройдет. Как только рыдания стали ослабевать, я тихо спросил:
– Лита... Тихо, родная, успокойся, - было немного непривычно говорить с ней так, но в этой ситуации я не мог иначе.
– Что случилось?
– Их убили!
– всхлипнула она.
– Женька, Лино... Они оба мертвы...