Звери скального храма
Шрифт:
Дело в том, что еще в России он читал книгу одного японского автора, в которой тот рассказывал об особенностях восточного взгляда на природу. Ярким примером этого было упоминание о цветущем саде.
Описание плавно перетекало от отдельного цветка до панорамного охвата всех растений. Еще тогда он был буквально захвачен этим восхитительным повествованием, и именно те ощущения, которые возникали у него в то время, и сейчас будоражили его сознание.
Продолжая наблюдать за развитием событий на тренировочной площадке, он отметил, что движения производились в какой-то загадочной последовательности, сочетания их были пленительны. Создавалось
Ему представилось, что пробивающая, жесткая рука атакующего — мужчина, а гибкая, пластичная рука защищающегося — женщина, и они то сплетаются, то отталкиваются, то прислушиваются друг к другу, то демонстрируют презрение. Раскрывалась целая драма в этих движениях.
Но что больше всего поражало в них, так это то, что они всегда имели выход, продолжение, то есть были живыми, что вселяло оптимизм. Ни один элемент композиции не заслонял другой, лишних комбинаций не было. Летчик понял, что предельная лаконичность и экспрессивность — стержень эффективности, потому что любые излишества сразу же делали композицию бесформенной.
Его рассуждения прервал Учитель, который, незаметно подойдя к Стефану, мягко тронул того за плечо. Быстро повернувшись, ученик, еще не осознав, кто перед ним, увидел поток тепла, который излучал подошедший. Узнав же, кто перед ним, он с радостью и доверием взглянул прямо в эти бездонно-карие глаза.
Поспешно встав и поприветствовав Старца, Стефан с неожиданно возникшей решимостью указал на занимающихся бойцов и спросил о необычной живости движений, которые демонстрировали монахи.
— Это происходит потому, — задумчиво отвечал Наставник, — что технические комбинации и их наработки, свидетелем которых ты стал, не являются раз и навсегда принятыми догмами. Ученики, дисциплинированно постигая принципы движений, накопленными предыдущими мастерами, при таком тщательном изучении магической системы в первую очередь творчески вбирают в себя смысловое значение, наполняющее и придающее ей жизненность.
Именно это и делает возможным создание школы, пронизанной идейными параллелями, а также неповторимого образа жизни, когда маг, в каждый свой миг, раскрывает собственную индивидуальность, синхронно проявляя её соответствие духу времени.
— А как наш храм нашел именно такой путь развития? — заинтересовался ученик.
— Для того чтобы правильно понять мышление, взгляды Востока, частью которого мы являемся, необходимо проникнуться его духом, философией.
— Пожалуйста, расскажите об этом поподробнее — попросил Стефан, в глазах которого зажегся неподдельный интерес, — меня давно уже интересует эта тема.
— Хорошо, — мягко и как-то сразу согласился Наставник, — тогда слушай и запоминай. В основе философии Востока лежат вероучения Даосизма и Буддизма, как наиболее жизненных систем продвижения по пути познания. В них основой является не некая призрачная субстанция, а сам человек, его личность.
— Но я знаю, что на Востоке существует множество ответвлений от традиционных "религиозных" течений, образующих различные школы, стили. Какой же стиль, набор приемов лучше?
— По этому поводу наша культура провозглашает, что нет стиля или приема, как победителя. Ведь на каждый отличный прием есть не менее превосходное контрдействие, но всегда есть победитель — человек. Побеждает умение, рожденное в горниле труда!
— А как же техника движений?
— Она хороша лишь как средство достижения цели. Причем нет такого понятия, как лучшая или универсальная техника. Каждый человек находит свою — лучшую для него, и вот в этом-то и заключается особенность обучения методике, основанной на восточном мировоззрении. Здесь принципами познания является творчество, развитие личностных качеств, раскрытие индивидуальности при способности к дисциплине мышления.
— Но что же главное в обучении?
— Главная задача, — ответил Наставник, — поставить ученика в такие условия, когда бы он мог, проявляя личное творческое начало, создать собственное кунфу, — то есть мастерство высшего порядка, на какое только способен этот человек в данное время и в данном месте.
Именно такая и только такая личность! — с воодушевлением подчеркнул он, — сможет решать задачи, реагируя на ситуации не планируемые, никогда прежде не возникавшие.
Пойми: человек наиболее полно может выразиться в естественных условиях, а не в навязанных, чуждых ему формах. Поэтому и благополучие его зависит от натуральности, комфортности состояния и сохранения им гармонии с окружающей средой.
Благополучие, завоеванное за счет других, может привести лишь к конфронтации, борьбе на износ, причем взаимной.
— Как "коса на камень", — добавил Стефан.
— Да, именно так, — улыбнулся Учитель и продолжал, — ведь настоящее благополучие состоит в единении и постоянном сотрудничестве с миром истины — с этим вместилищем абсолютного знания. Путь к его постижению, через управляемое самовыражение, и есть творчество в магическом стиле. Жизнь в стиле кунфу — прекрасный способ выразить себя в своих движениях, действиях, поступках!
— Но разве любому бойцу не присуща агрессивность, стремление всегда побеждать? — удивился Стефан.
— Быть бойцом кунфу вовсе не означает быть драчуном, — качая головой, отвечал Наставник.
— Зачем же тогда вообще изучать такие сложные приемы?
— Существенным достоинством такого бойца является его способность выразить в своих движениях и действиях особенности характера, свою самобытность. Без этого не может существовать подлинного человеческого величия.
И, видя в ученике немой вопрос, добавил:
— Люди, занимающиеся кунфу, не отрабатывают на самом деле приемы борьбы. Они изучают комбинации действий, которые помогут им создать в будущем свои собственные. Другое дело, что возникающие движения можно использовать и при борьбе в случае необходимости. Хотя они будут полезны и независимо от той цели, которой подчинено действие (начиная от колки дров и заканчивая созданием картины). Ведь любая деятельность человека тогда является эффективной, когда она согласована с окружающим миром. Тот же принцип соблюдается и в мире идей.
— Но почему именно отработкой приемов, очень похожих на боевые, так усиленно занимаются братья? — спросил Стефан.
— Борьба… — задумчиво протянул Старец. — Это непростое понятие сопутствует всей нашей жизни, поэтому и отработка движений построена на развитии в человеке характера воина.
Зачастую мы боремся, даже не замечая этого. Торгуясь на базарах, отстаивая свою мысль, воспитывая ребенка, мы уже вступаем в борьбу. Но она может носить и более утонченный характер.
— Какой же?