Звери скального храма
Шрифт:
— В мире истинных ценностей и отношений нет места для таких субъективных понятий, как добро и зло, хорошее и плохое, — заметил Старец. — Конечно, можно утверждать, что хорошее — от Бога, а вот плохое — от дьявола.
Но ведь если Бог таков, каким его изображают, тогда почему же, вопреки его воле, существует и действует дьявол? Или Бог не так силен либо так оно и задумано, т. е. каждому своё время и место.
Судя по законам мироздания, совершенство Абсолюта вне сомнения, следовательно, верно второе, а именно: добро и зло — все от него, иначе нет ни того, ни другого.
— Ясно. Но если все эти разделения — реальность, то как с ними жить? Бороться или, приняв за данность, смириться? — вставил свой вопрос ученик.
— Борясь со злом напрямую, мы еще большие высвобождаем его мощь, и такой процесс становится бессмысленным. Сколько бы общество ни строило тюрем, людей там с каждым годом не уменьшается.
Однако возможно иное решение данной проблемы. Что, если этот вопрос перевести из сферы морали в реальную, жизненную? Тогда прямое воздействие преобразуется в опосредованное влияние.
— Но как это можно будет сделать? — в голосе ученика слышалось замешательство.
— Через профессионализм, — прозвучал лаконичный ответ. — Я не предлагаю узаконить зло, а также преступность, как его очевидное представительство в обществе.
Однако необходимо, не поощряя, признать их обоснованное право на существование. Ведь если эти явления уже есть в мире, значит, они нужны жизни, так как ею созданы. И тогда будет четко видна опорная база порока. Воздействуя на причину, порождающую зло, мы пластично будем менять и саму преступность.
В теле человека живет огромное количество болезнетворных микробов и вирусов. Однако до тех пор, пока в организме наблюдается гармония, они не только не опасны, но и выполняют позитивную, консолидирующую функцию.
Дело в том, что лишь при нарушении баланса эти силы активизируются. Но и этим, на первый взгляд, разрушительным действием, они выполняют особую роль, побуждая организм к активности. Следовательно, вопрос о преступности должен ставиться в рамках мастерства.
Да и сами оппозиционные силы будут одним своим наличием стимулировать совершенствование социального устройства, так как, стремясь выжить, общество вынуждено будет развиваться, стараясь опередить деструктивные силы хотя бы на несколько шагов.
— Конечно, хорошо рассуждать об этой щекотливой теме и соглашаться с высказанными идеями, сидя здесь, в оазисе тишины и спокойствия, — возразил ему Стефан. — Но не изменятся ли мои взгляды, если объектом преступления окажусь я сам?
— В том, что совершено преступление, жертвой которой стал ты либо твоя собственность, прежде всего, необходимо винить себя, так как именно твои безалаберность и ментальная слабость предоставили нишу для этого проступка собственными необдуманными действиями, — заметил Старец и продолжал:
Только дилетанты, у которых нет достаточного опыта, сил и знаний, могут допускать, зачастую как бы безнаказанно, массу неточностей и ошибок. На высоком уровне, для профессионалов, такие срывы недопустимы.
В конце концов, две противоположности — добро и зло — уравновесятся и создадут стабильный симбиоз, что может быть выражено в дуальной монаде. Вот когда общество можно будет назвать совершенным — настолько, насколько это будет возможно в физическом мире.
— А как же быть с теми преступниками, которые не захотят становиться мастерами?
— Они будут нести полную меру наказания, — объяснил Учитель. — В обратном же случае, если, например, вор попался, но он мастерски до этого делал свою работу, то мера пресечения может быть облегчена.
Изюминка этого подхода в том, что мастер, даже преступник, постепенно потеряет интерес к причинению вреда людям, потому что не будет встречать с их стороны подавления его, как личности.
К тому же достаточно оценить его золотые руки и предложить ему высокооплачиваемую работу (по проектированию тех же систем охраны), и он прекратит заниматься своим преступным ремеслом, так как на определенном уровне профессионализма сможет полностью себя обеспечивать за счет мастерства.
— А как же быть с убийцами-маньяками? Они тоже должны совершенствовать свое мастерство?
— Их я не считаю преступниками, то есть обычными людьми, по каким-либо причинам преступившими царящее в определенном обществе законодательство. Тот, кто убил (либо стремился это сделать) другого не вынужденно, а преднамеренно и, что примечательно, с садистским наслаждением — нелюдь.
Такая, обладающая умом, особь — просто выродок — хоть и рода человеческого, он, по сути, не человек, и относиться к нему нужно соответственно.
— Сожалею, Учитель, — извиняющимся тоном произнес Стефан, — но я до сих пор не могу понять, как можно преступность признать законной?
— Как все-таки ты негибок в своих размышлениях, — посетовал старик. — А ведь именно это мешает тебе увидеть структуру обсуждаемой темы. Пойми, я вовсе не предлагаю дать преступности юридически одобренный и поощряемый социумом статус. Моя идея заключается в том, чтобы признать легальность причин, вследствие которых и стало возможным ее проявление.
Этот вопрос (как, впрочем, и все, что имеется в природе) располагается на двух уровнях. Первый — внешний. Это то, что мы видим на поверхности явления: противозаконное действие и его непосредственного исполнителя либо организованную группу. Второй уровень представляет собой глубину этой проблемы, как правило, невидимую и, поэтому, непознанную.
Конечно, иногда делаются попытки изучить и эти глубинные составляющие. Хотя обычно такие усилия примитивны, поэтому выявления истинных причин так и не происходит. Послушай внимательно и постарайся проникнуться предлагаемой мной идеей.
Это будет именно идея, лишь вектор нового взгляда на обсуждаемую проблему, и, следовательно, она впоследствии должна будет уточняться и дополняться. Но мне очень хочется, чтобы ты осознал ее стержень.
Итак, мы с тобой говорили о двух уровнях, составляющих любое проявление. Так вот, силовые структуры общества, как правило, занимаются лишь тем, что пытаются искоренить преступность, выявляя и изолируя людей, совершивших противозаконные действия.