Звериная любовь
Шрифт:
— И я умру, — всхлипнула она. — Потому что не представляю, как без тебя теперь жить буду. Без Степы. Ты мне настоящий дом подарил. Взял и впустил в свое логово. Отогрел. Как к равной относился. Я каждый прожитый день ненавидела, что он проходит так быстро, приближая меня к сентябрю. Ты невероятный...
Я впился в губы Яры. Не нежно, а по-волчьи грубо, присваивая. Даже, если Ярослава только влюбилась в образ, в ее мечты об идеальном мужчине, то ничто не помешает мне им стать. С человеческой Парой это был единственный плюс. У волков любишь-не любишь, но раз
Поэтому я залюблю свою Ярушку в прямом и душевном смысле. Вот прямо сейчас и начну...
Дверь с грохотом отварилась, и в комнату влетел Степка с Джоем. Швырнул в нас сорванные в саду лепестки распустившихся цветов и радостно прокричал:
— Пусть ваша Луна всегда будет полной, дети мои, — повторил слова волчьих шаманов, что те произносили на брачных ритуалах, а потом запрыгнул в кровать и захохотал, радуясь то ли своей проделке, то ли за своего Наставника и его Пару.
Я даже не рыкнул, улыбнувшись доброй выходке, и помог Яре снять с волос лепестки.
— Я надеюсь, ты не все кусты общипал, мелкий троглодит? И стучать я тебя не учил? Ты у меня дикий лесной бродяжка, а не стайный волк?
Степка насупился и молча принялся помогать собирать им же и брошенные лепестки.
— А какого они цвета? — вдруг спросила Яра, держа в пальцах один такой снятый с волос.
— Белые, конечно, — деловито ответил Степа. — За розовые кусты меня бы выдрали, а эти можно. Ай, не бей по голове. Дурачком стану!
— Уже, видимо, долупил до твоей дурости, — пробасил я. — Чтобы стучал, прежде чем войти. А теперь марш отсюда. И Джоя оставь.
Степка насупился, но в дверях посмотрел на меня и хулигански поиграл бровями. Я ему показал звериный оскал, и мальчонку сдуло в момент. Он будто чувствовал, когда нужно остановиться, не пересекая опасную черту, за которой его Наставник превратится в настоящего вервольфа.
Яра улыбалась, сжимая в одной руке лепесток, а другой поглаживая Джоя, который ластился к хозяйке.
— Кстати о Джое, — спросил я. — А почему он у тебя так плохо обучен? Спокойно свою хозяйку бросает, играется с тобой, как со зрячей?
— А он и не поводырь, — ответила Яра, почесывая за ухом ретривера. — Я его забрала к себе из приюта, когда еще видела. Он никого не подпускал, а меня подпустил. Родители против были, но он меня слушался, поэтому долго не противились. Не представляю, что с ним прежние владельцы делали, ведь такую породу семейные пары заводят, но люди очень безответственные. А когда зрение потеряла, так Джой стал единственной опорой.
Я снова сел совсем рядом, положил голову на плечо, слушая спокойный голос любимой. Безответственность — это очень мягкое определение для некоторых...
— Ярушка, а как случилось, что ты зрение потеряла? И что у тебя с образованием? В общем, чем я тебе помочь могу? — посыпал я вопросами, которые давно вертелись на языке. И вроде и не та
Ярослава переплела наши пальцы и прислонилась ко мне еще ближе.
— В той аварии и потеряла. Выжила только я, родители на месте скончались. Мы тогда ехали на мое выступление. Я же по классу фортепиано в консерватории обучалась, концерты давала, как подающая надежды пианистка. В Лондон должна была лететь в составе нашей музыкальной группы из студентов. И вот...
Она сильно сжала руку, закрывая лицо второй. Я не шевелился, позволяя побыть с собой в тишине. По себе знал, что никто, кроме себя самого, тебя не соберет. Да, склеит только любящий, а вот собирать себя нужно самому.
— Повреждение левой кисти было слишком сильным, теперь играть могу только для домашних вечеров. А про высшее образование даже и не думала больше. Никто со мной про это не говорил.
Я ласково провел носом по виску и поцеловал за ухом, улыбаясь реакции Ярославы.
— Теперь можешь обо всем говорить, а я постараюсь помочь. Хорошо?
— Хорошо, — выдохнула Яра и сама ткнулась губами в лицо Ониксима, нашла губы и поцеловала.
Я сразу же ответил, прижал, но вскоре отпустил с сожалением — не сейчас. После брачного ритуала я со спокойной душой увезу Ярославу в хижину и там дам прочувствовать своего Зверя и его любовь.
А сейчас пора завтракать в кругу своей семьи.
Ониксим чмокнул меня в щеку и сказал, что приготовит завтрак, а затем бесшумно исчез. Как самый настоящий хищник. А я так и осталась сидеть на постели. Впервые после аварии мне нестерпимо захотелось увидеть все то, что меня окружало. Все то, что дарило такое спокойствие.
Сейчас мне даже смешно было вспоминать, как я со страха чуть не описалась прямо там, на дорожке, вслушиваясь в этой низкий и грозный баритон. А теперь, как ни пыталась, не могла расслышать и толики опасности в голосе Ониксима.
Все так изменилось!
И Степка... Озорный, упрямый мальчишка, умный не по годам. Как же он меня опекал, по-своему подражая Ониксиму, забавно и мило, но оказывается мне ужасно не хватало заботы. Я словно коркой льда покрылась, заморозила себя в одном мгновении, с одними и теми же мыслями, боялась вздохнуть полной грудью, чтобы люди, окружающие меня, не смогли заметить, что их подопечная ожила.