Зверобой, или Первая тропа войны
Шрифт:
Когда плот подплыл ближе, обитатели «замка» напрягли все свое внимание с целью убедиться, не имеют ли гости при себе огнестрельного оружия. Зверобой и Чингачгук ничего не заметили, но Юдифь, не доверяя своим глазам, просунула в окошечко подзорную трубу и направила ее на ветви ясеня, устилавшие плот и служившие сиденьем для гребцов. Когда медленно подвигавшийся плот очутился на расстоянии пятидесяти футов, Зверобой окликнул гуронов и приказал им бросить весла, так как он не позволит им высадиться. Два свирепых на вид воина не посмели ослушаться этого требования и в ту же минуту встали со своих мест, хотя плот еще продолжал медленно подвигаться вперед.
— Вожди вы или нет? — спросил Зверобой с величественным видом. — Вожди ли вы? Или минги послали ко мне безыменных воинов по такому делу? Если так, то чем скорее вы поплывете
— Хуг! — воскликнул старший индеец, обводя огненным взором «замок» и все находившееся поблизости от него. — Мой брат очень горд, но мое имя Расщепленный Дуб, и оно заставляет бледнеть делаваров.
— Быть может, это правда, Расщепленный Дуб, а быть может, и ложь, но я вряд ли побледнею, поскольку и так родился бледным. Но что тебе здесь понадобилось и зачем к легким челнокам из коры ты подплыл на бревнах, которые даже не выдолблены?
— Ирокезы не утки, чтобы гулять по воде. Пусть бледнолицые дадут им челнок, и они приплывут в челноке.
— Неплохо придумано, но только с нами это не пройдет. Здесь только четыре челнока, и так как нас тоже четверо, то это как раз составляет по челноку на брата. Впрочем, спасибо за предложение, хотя мы просим разрешения отклонить его. Добро пожаловать, ирокез, на твоих бревнах!
— Благодарю! Юный бледнолицый воин уже заслужил какое-нибудь имя? Как вожди называют его?
Один миг Зверобой колебался, но вдруг приступ человеческой слабости овладел им. Он улыбнулся, пробормотал что-то сквозь зубы, затем гордо выпрямился и сказал:
— Минг, подобно всем, кто молод и деятелен, я был известен под разными именами в различные времена. Один из ваших воинов, чей дух вчера утром отправился к предкам в места, богатые дичью, сказал, что я достоин носить имя Соколиный Глаз. И это потому, что зрение мое оказалось острее, чем у него, когда между нами решался вопрос о жизни и смерти.
Чингачгук, внимательно следивший за всем происходящим, услышал это и понял мимолетную слабость своего друга. При первом удобном случае он расспросил его более подробно. Когда молодой охотник признался ему во всем, индейский вождь счел своим долгом передать его рассказ родному племени, и с той поры Зверобой получил новое прозвище. Однако, поскольку это случилось позже, мы будем продолжать называть молодого охотника тем прозвищем, под которым он был впервые представлен читателю.
Ирокез был изумлен словами бледнолицего. Он знал о смерти своего товарища и без труда понял намек. Легкий крик изумления вырвался у дикого сына лесов. Затем последовала любезная улыбка и плавный жест рукой, который сделал бы честь даже азиатскому дипломату. Оба ирокеза обменялись вполголоса несколькими словами и затем перешли на тот конец плота, который был ближе к платформе.
— Мой брат Соколиный Глаз послал гуронам предложение, — продолжал Расщепленный Дуб, — и это радует их сердца. Они слышали, что у него есть изображения зверей с двумя хвостами. Не покажет ли он их своим друзьям?
— Правильнее было бы сказать — врагам, — возразил Зверобой. — Слово — только пустой звук, и никакого вреда от него быть не может. Вот одно из этих изображений. Я переброшу его тебе, полагаясь на твою честность. Если ты не вернешь мне его, нас рассудит карабин.
Ирокез, видимо, согласился на это условие. Тогда Зверобой встал, собираясь перебросить одного из слонов на плот. Обе стороны постарались принять все необходимые предосторожности, чтобы фигурка не упала в воду. Частое упражнение делает людей весьма искусными в такого рода делах, и маленькая игрушка из слоновой кости благополучно перешла из рук в руки. Затем на плоту произошла занятная сцена. Удивление и восторг снова одержали верх над индейской невозмутимостью; два угрюмых старых воина высказывали свое восхищение более откровенно, чем мальчик. Он умел обуздывать свои чувства — в этом сказывалась недавняя выучка, тогда как взрослые мужчины с прочно установленной репутацией не стыдились выражать свой восторг. В течение нескольких минут они, казалось, забыли обо всем на свете — так заинтересовали их драгоценный материал, тонкость работы и необычайный внешний вид животного. Из всего, что можно видеть в американских лесах, длинная губа оленя, быть может, всего больше напоминает хобот слона, но это сходство было явно недостаточно, чтобы сделать для индейцев менее поразительной
— У моего белого друга есть еще несколько таких зверей? — спросил наконец старший ирокез заискивающим голосом.
— Здесь еще несколько штук, минг, — отвечал Зверобой. — Однако хватит и одного, чтобы выкупить пятьдесят скальпов.
— Один из моих пленников — великий воин, высокий, как сосна, сильный, как лось, быстрый, как лань, свирепый, как пантера. Когда-нибудь будет великим вождем, будет командовать армией короля Георга [54] .
54
Король Георг II — в то время король Англии.
— Та-та-та, минг! Гарри Непоседа — это только Гарри Непоседа, и из него вряд ли получится кто-нибудь поважнее капрала, да и то сомнительно. Правда, он довольно высок ростом. Но от этого мало толку, так как он лишь стукается головой о ветви, когда ходит по лесу. Он действительно силен, но сильное тело — это еще не сильная голова, и королевских генералов производят в чины не за их мускулы. Допускаю, он очень проворен, но ружейная пуля еще проворнее, а что касается свирепости, то она совсем не пристала солдату. Люди, воображающие, что они сильнее всех, часто сдаются после первого пинка. Нет, нет, ты никогда и никого не заставишь поверить, будто скальп Непоседы стоит дороже, чем шапка курчавых волос, прикрывающая пустую голову.
— Мой старший пленник очень мудр, король озера, великий воин, мудрый советник.
— Ну, против этого тоже можно кое-что возразить, минг. Действительно мудрый человек не попал бы так глупо в западню, как мастер Хаттер. У здешнего озера только один король, но он живет далеко отсюда и вряд ли когда-нибудь увидит его. Плавучий Том — такой же король здешних мест, как волк, крадущийся в чаще, король лесов. Зверь с двумя хвостами с избытком стоит двух этих скальпов.
— Но у моего брата есть еще другой зверь! И он отдаст двух (тут индеец протянул вперед два пальца) за старого отца.
— Плавучий Том не отец мне, и от этого он ничуть не хуже. Но отдать за его скальп двух зверей, и каждого зверя с двумя хвостами, было бы ни с чем не сообразно. Подумай сам, минг, можем ли мы пойти на такую невыгодную сделку?
К этому времени Расщепленный Дуб уже оправился от изумления и снова начал, по своему обыкновению, хитрить, чтобы добиться наиболее выгодных условий. Не стоит воспроизводить здесь со всеми подробностями последовавший за этим прерывистый диалог, во время которого индеец всячески старался наверстать потерянные на первых порах преимущества. Он даже притворился, будто сомневается, что существуют живые звери, похожие на эти фигурки, и заявил, что самые старые индейцы никогда не слыхивали о таких странных животных. Как часто бывает в подобных случаях, он начал горячиться во время этого спора, ибо Зверобой отвечал на все его лукавые доводы и увертки со своей обычной холодной прямотой и непоколебимой любовью к правде. О том, что такое слон, он знал немногим больше, чем дикарь, но не сомневался, что точеные фигурки из слоновой кости должны представлять в глазах ирокеза такую же ценность, как мешок с золотом или кипа бобровых шкур в глазах торговца. При таких условиях он решил, что будет гораздо благоразумнее не проявлять особой уступчивости на первых порах, тем более что существовало много почти неодолимых препятствий для обмена даже в том случае, если бы удалось сговориться. Имея в виду эти трудности, он предпочел сохранить остальные шахматные фигурки в резерве, как средство уладить дело в последний момент.