ЗвеРра
Шрифт:
Но, видимо, были места, которые не обойти…
Старая брусчатая дорога привела к глубокой ложбине. На противоположной стороне возвышался мрачный дом, больше похожий на замок, обнесённый крепостной стеной.
— Почти добрались… — пробурчал старший зубр. — Если ложбину пройдём.
Он подошёл вплотную к зарослям на краю склона и тревожно принюхался. Показалось ли Марку в зыбком свете луны или так оно и было на самом деле, но лицо старшего на мгновение изменилось, бычья морда шумно втянула расдувшимися ноздрями воздух.
Луна неспешно
— Обождать бы… — замялся старший зубр.
Один из боковых конвоиров Марка поёжился от холода, но промолчал.
Старший прошёлся вдоль стены заиндевевших зарослей, к чему-то прислушиваясь. Ненадолго исчез на тропе, уползающей в ложбину. Вернулся.
— Ладно, идём. Всё равно ничего не выждем, только замёрзнем, а сейчас это плохо.
— У вас всегда тут так хорошо? — клацая зубами, спросил Марк.
— Нет, зимою холодно, — охотно отозвался один из молодых зубров.
— О, так мне повезло, бархатный сезон… — пробурчал Марк.
— Тихо, — одёрнул их старший. — Сейчас говорить нельзя.
Сходство его с племенным быком, буйным туром опять усилилось. Он ступил на тропу. По негласному уговору, выразившемуся в коротком перегляде, конвоиры пропустили Марка, направив за старшим зубром, сами пошли следом.
Тропа была узкая, изрядно набитая. Она вела на дно лощины, не тратя времени на извивы и прочие ненужности. Марк то и дело спотыкался на коварно возникающих под кроссовками скользких камнях, с трудом удерживаясь, чтобы не зачертыхаться во весь голос. Одеяло весьма ощутимо сковывало движения. Одно было хорошо — от такого спуска он согрелся.
Наконец, добрались до низины.
Широкое дно лощины, которое ещё предстояло пересечь, было покрыто роскошными, просто первобытными зарослями. В заболоченных местах стеной стояли камыши, а может тростники, — Марку ни с того, ни с сего вспомнилось, как кто-то убеждал его, что настоящего камыша сейчас днём с огнем не сыщешь и всё, что заполняет берега речек, и есть тростник.
Зубры опять перестроились, старший так и остался впереди, за ним встал молодой, потом Марк, потом замыкающий звеРрь. Высокие борта лощины отсекли их от внешнего мира, только луна заглядывала сверху. Марку сделалось как-то нехорошо, даже угрюмые, безлюдные улицы полуразрушенной ЗвеРры показались милыми и гостеприимными.
Осторожно пошли по дну лощины.
Нечаянно хрустнула под ногой замёрзшая лужица.
У Марка зубы заныли от этого хруста.
Голова впереди идущего зубра ушла в плечи, локти прижались к бокам. Он ступал, пружиня каждый шаг, и из-за этого казался теперь ниже. Оглянуться на замыкающего Марк не решился. Наверное, тоже шагает в полной боевой готовности.
Шли тихо, только шуршали ветки по лоскутному одеялу Марка. Он снова замёрз и матерился про себя по-чёрному, отводя хоть этим душу.
По деревянному мостику пересекли ручей, текущий на дне лощины. Ступили на топкий, заболоченный берег. Почва за ночь подмёрзла, но под глиняной коркой притаилась
Впереди стеной стояли заросли, по виду куда более плотные, чем оставшиеся на том берегу.
Марк поскользнулся на кочке, попал в замаскированную травой глубокую ямку, чуть не черпнул стылой грязи. Поднял глаза, определяя, сколько осталось до относительно сухого места, — и напоролся на иной взгляд.
Чьи-то глубоко посаженые глазки рассматривали его из зарослей с таким буйным восторгом, какого Марк не наблюдал по отношению к себе и у любимых женщин. Судя по всему, он, Марк, превзошёл самые смелые ожидания (даже не подозревая, что от него ждут).
Кусты шевельнулись, — и на болотистой проплешине появилось новое действующее лицо.
"ЗвеРрюги вряд ли нападут со спины… Для них наблюдать, как умирает убитый ими человек, — слаще некуда…" — старший зубр знал, что говорил.
Существо без особых раздумий прянуло к Марку, меняясь в прыжке. Плотное тело, жёсткая щетина на загривке, страшные клыки: кабан-секач летел снайперской пулей.
Марка сшибли в сторону могучим ударом, прямо в липкую грязь. Нелепо запутавшись в лоскутном одеяле, он лежал между болотных кочек, и смотрел, как метнулась навстречу кабану могучая туша зубра, сбивая пулю с намеченной траектории.
Замыкающий шествие конвоир грубым рывком за одеяло поднял охраняемого человека, потащил обратно на шаткий мостик.
Руки Марка кровоточили: мёрзлые листья осоки резали, словно обсидиановые ножи. Плотные джинсы уберегли ноги от ран.
Второй охранник на глазах превратился в быка. Не такого могучего, как старший зубр, но тоже крепкого, с тяжёлыми рогами и горбатой холкой. Роя широкими копытами грязь, зубры, сопя, отгоняли охваченного Безумием ЗвеРры кабана от мостика, где укрылся Марк.
ЗвеРрюгу двое противников не смутили. Зло визжа, кабан кинулся на младшего зубра, как на более слабого, рассчитывая сбить с ног и проскочить берегом к мосту.
Два зверя схлестнулись, — только болотная грязь разлетелась веером во все стороны. Младший зубр исхитрился поддеть и отшвырнуть кабана. Старший попытался добить упавшего. Кабан извернулся, подскочив, словно пружина, молниеносно прыгнул между двумя зубрами, — дорога к мостику была для него открыта.
Несколькими скачками кабан достиг переправы через ручей.
Путь зверРюге преградил третий охранник, так и не превратившийся полностью, — иначе мостик просто не выдержал бы веса зубра и обрушился. Сейчас у входа на мост застыл получеловек-полубык: бычья голова сидела на человеческом торсе, ноги оканчивались копытами, в руке был клинок, а длинный бычий хвост с кисточкой на конце яростно хлестал по мосткам.
Кабан пошел в атаку. Охранник не отступил, полоснул звеРрюгу длинным кинжалом, без особого, правда, успеха, но тут подоспели зубры, заходя с двух сторон. Кабан снова вывернулся из клещей и резко исчез в тёмных зарослях.