Зверская ферма

Оруэлл Джордж

Пение, к несчастью, разбудило мистера Джонса, который вскочил с кровати в полном убеждении, что во двор забралась лисица. Он схватил охотничье ружье, которое всегда стояло заряженным в углу его спальни, и выпалил в темноту картечью шестого калибра. Несколько картечин попало в стену гумна, и все скопище моментально распалось. Все разбежались по своим углам. Птицы взлетели на шестки, животные улеглись в солому, и очень скоро вся ферма погрузилась в сон.

Глава вторая

Три ночи спустя старый Майор мирно скончался. Он заснул и уже не проснулся. Его тело зарыли на окраине фруктового сада.

Это случилось в начале марта. В течение последующих трех месяцев на ферме шла бурная конспиративная деятельность. Речь Майора наиболее разумным

животным фермы открыла совершенно новый взгляд на жизнь. Они не знали, когда начнется предсказанное Майором Восстание, у них не было никаких оснований полагать, что они до этого доживут, но они ясно осознали свой долг готовить Восстание.

Все бремя организации и обучения легло на плечи свиней, которые, по общему признанию, были самыми одаренными среди животных. Особенно выделялись два племенных кабана, Наполеон и Снежок, которых мистер Джонс выращивал на продажу. Наполеон, единственный на ферме хряк беркширской породы, был довольно свиреп на вид. Он не отличался красноречием, но все уважали его за умение настоять на своем.

Снежок был бойчей, изобретательней и гораздо острей на язык, но многие считали, что глубиной характера он уступал Наполеону.

Еще несколько холощеных кабанов мистер Джонс откармливал на убой. Из них наибольшей популярностью пользовался толстый маленький боров по кличке Визгун - с округлыми щечками, мигающими глазками, проворными движениями и пронзительным голоском. Это был блестящий оратор. Когда Визгун доказывал какой-нибудь особенно трудный тезис, он обыкновенно припрыгивал из стороны в сторону и подергивал хвостиком, что всегда как-то очень убеждало. О нем говаривали, что Визгун из черного может сделать белое.

Эти трое развили учение старого Майора в законченную систему воззрений, которую они назвали Зверизмом. Ночами, по нескольку раз в неделю, как только мистер Джонс засыпал, они устраивали тайные сборища на гумне, где излагали принципы Зверизма другим животным. Поначалу они столкнулись с определенным недомыслием или равнодушием. Некоторые животные напоминали о долге повиновения мистеру Джонсу, которого они называли "Хозяин", выдвигая примитивные доводы типа: "Мистер Джонс кормит нас. Если его не станет, мы передохнем с голоду". Другие спрашивали: "Зачем нам заботиться о том, что произойдет только после нашей смерти?" или "Если Восстание в любом случае неизбежно, то какая разница, будем мы его готовить или нет?", и нелегко было свиньям убедить их, что такие высказывания противоречат духу Зверизма. Самые глупые вопросы задавала белая кобылка Молли. Первое, что она спросила у Снежка, это будет ли после Восстания сахар.

– Нет, - твердо ответил Снежок, - мы не сможем сами производить у себя сахар. Да тебе и не нужен будет сахар. У тебя будет овса и сена, сколько ты захочешь.

– А можно мне будет вплетать в гриву ленточки?
– спросила Молли.

– Товарищ зверь, - сказал Снежок, - эти твои любимые ленточки - не что иное, как символ рабства. Неужели ленточки тебе дороже свободы? Я уверен, что нет!

Молли согласилась, но ее согласие не выглядело особенно искренним.

Еще более тяжелую борьбу выдержали свиньи, разоблачая вредные выдумки ручного ворона Моисея. Любимчик мистера Джонса Моисей был, конечно, шпионом и сплетником, но зато врал он талантливо. Он утверждал, что после смерти все животные будто бы попадают в чудесную страну под названием Леденцовые Горы. Моисей уверял, что эти Леденцовые Горы находятся где-то высоко в небе, за облаками. Там семь воскресений на неделе, свежим клевером кормят зимой и летом, а колотый сахар и льняной жмых растут прямо на заборах. Животные недолюбливали Моисея за то, что он только болтает и не работает, но многие из них верили в Леденцовые Горы, и свиньям пришлось потратить немало усилий, доказывая, что такой страны не существует.

Наиболее верными учениками свиней оказались обе ломовые лошади, Боксер и Кашка. Они с огромным трудом могли бы

что-нибудь придумать сами, но признав однажды свиней своими учителями, они принимали все, что те говорили, на веру и в доходчивых выражениях объясняли это другим животным. Они никогда не пропускали тайных сходок на гумне и первыми запевали "Всех животных Британии". Собрания всегда заканчивались пением этой песни.

Случилось так, что Восстание победило раньше и намного легче, чем предполагалось. Мистер Джонс хотя и был жестоким человеком, но в прежние годы хозяйствовал не так уж и плохо. Теперь же у него вдруг пошла полоса неудач. Началось с того, что он с большим убытком проиграл какую-то тяжбу, пал духом от этого и запил. Целыми днями он сидел на кухне, развалясь в виндзорском кресле, полистывал газеты, наливался спиртным и кормил Моисея размоченными в пиве хлебными корками. Его работники обленились и стали подворовывать, поля заросли бурьяном, крыши построек прохудились, живые изгороди пришли в полное запустение, а скотина была все время недокормлена.

Приближался июнь, и сено почти созрело для косьбы. В канун Иванова дня, который пришелся на субботу, мистер Джонс отправился в Виллингдон и там до того нарезался в "Рыжем Льве", что в воскресенье возвратился домой только к полудню. В отсутствие хозяина его работнички сразу после утренней дойки отправились охотиться на зайцев, даже и не подумав покормить скотину. Сам же мистер Джонс, вернувшись, тут же завалился на диван и заснул с газетой "Ньюс оф зе уорлд" на лице, так что и к вечеру животные остались голодными. Наконец терпение у них лопнуло. Одна из коров вышибла рогами двери амбара, и голодные животные набросились на мешки с зерном.

Как раз в это время мистер Джонс наконец продрал глаза. Уже через минуту он и четверо его людей ворвались в амбар с бичами и принялись хлестать всех, кто только попадался под руку. Этого животные уже не могли вынести. Хотя заранее они ни о чем подобном не сговаривались, тут они совсем озверели и в едином порыве набросились на своих мучителей. На Джонса и его людей со всех сторон посыпались удары рогов и копыт. Положение совсем вышло из-под контроля. Люди раньше никогда не видели, чтобы скотина вела себя таким образом, и их напугало и ошеломило внезапное возмущение тварей, которых они привыкли стегать бичами и вообще помыкать, как вздумается.

Пустив в ход сапоги, пару минут они еще пытались обороняться. Но еще через минуту все пятеро пустились в бегство по проселку, ведущему к главной дороге, а животные, торжествуя, преследовали их.

Когда миссис Джонс выглянула во двор из окна спальни и увидела, что там происходит, она поспешно покидала кое-какие пожитки в саквояж и выскользнула с фермы другой дорогой. Моисей снялся со своего шеста и, громко каркая, полетел за нею вслед. Между тем животные прогнали Джонса и его работников и захлопнули за ними обитые железными скрепами главные ворота фермы. Вот так, даже не осознав случившегося, животные свершили победоносное Восстание: Джонс был изгнан, а "Барская Ферма" перешла к ним. Первые минуты животные едва верили в свою удачу. Одержав победу, они сначала табуном промчались вдоль границ фермы, словно желая удостовериться, что от них не укрылось ни одно отродье рода человеческого. А потом они помчались назад в усадьбу, чтобы вымести последние следы ненавистной тирании Джонса.

Они взломали на конюшне дверь в кладовую, где хранилась упряжь, и утопили в колодце удила, кольца для ноздрей и собачьи цепи, изуверские ножи для кастрации поросят и ягнят. Поводья, уздечки, шоры, унизительные торбы они побросали в подожженную мусорную кучу во дворе. Туда же закинули и бичи, и когда они заполыхали, животные запрыгали от радости. Ленты, которые вплетали в лошадиные хвосты и гривы по праздничным дням, Снежок также бросил в огонь.

– Ленты, - сказал он, - следует рассматривать как одежду, каковая является отличительной чертой расы двуногих. Животные должны блюсти свою наготу.