Звезда Амонтильера. Девочка из ордена

Дэвлин Джейд

Габриэль откровенно злился, да и остальным было не до смеха. А тут еще пришел озабоченный Норриан, который откололся от них по пути. Он только что имел беседу с куратором, и беседа эта оказалась крайне неутешительной – эту Иллис никуда не отселят. Распоряжение ректора. Раз уж попала сюда – должна быть наравне со всеми. И точка. Выкручивайтесь, как хотите.

– Со всеми, значит… – зловещим полушепотом произнес Габриэль, наклонившись к приятелю. – Ну так мы ей устроим «наравне»… Мы ей такое устроим, что она сама от нас сбежит к мамочке с папочкой и до конца жизни больше от

вышивания и романсов не оторвется!

На последней фразе он в запале непроизвольно повысил голос. Вокруг одобрительно загудели, предвкушая неплохое развлечение.

– Ну да, с такой внешностью, – хмыкнул Майс, – ей больше ничего и не остается. Физиономия выразительная как тарелка, волосы зализанные, не поймешь какого цвета. Тут хоть обыграйся романсами, ничего, кроме вышивания, не светит! – он откинулся на спинку стула, довольный своим остроумием. – О! – встревожился Габриэль. – Так, может, ее сюда на поиски мужа и наладили? Сразу стало тихо.

– Да ну, глупости! – стряхнул общее оцепенение Майс. – Так мужей не ищут. Этим вообще… другие занимаются, и вообще… вообще… – он не знал, как еще аргументировать свое мнение. – Глупости!

– А я бы не был столь категоричен, – задумчиво произнес Норриан. – Должна же быть какая-то причина ее появления здесь, и нельзя исключать…

– Стоп, ар’гарды, так нельзя! – тихо запротестовал Льен. – Как бы нам все это ни было не по душе, но ресса Иллис – девушка, и мы должны относиться к ней как к даме. Уважительно. Иначе какие же мы с вами…

– Девушка? – не дал ему договорить всколыхнувшийся Габриэль. – Не-ет, Льен, она не девушка. Девушки сидят дома за книжкой и чинно прогуливаются по улицам, опустив глазки в пол. Ну, максимум в женских пансионах учатся. А она в высшую академию приперлась. И пока она тут… – он сделал многозначительную паузу, – она – такой же курсант. Тем более нам дали понять, что она ничем не отличается от нас, уловил?

Глава 4

– Просто удивительно, что ее подселили именно к вам, – раздался очень знакомый голос с характерной манерой растягивать слова.

В дверях библиотеки, по-хозяйски прислонившись к косяку, стоял Князь, а за ним, как тень, маячил его вечный подпевала Вайрис. Как и положено главному приближенному к важной персоне, он всегда следовал за своим кумиром.

– Должно быть, это потому, что никого из вас не жалко отдать в мужья этой безликой вешалке, а?

– Зато подсадили ее к ТЕБЕ! – через секунду взбешенной тишины отозвался быстрый на язык Майс. – Тоже, видимо, чтобы поближе пригляделась!

– Какой сарказм, Майси. Я очарован. Вот только есть нюанс: сия милая ресса никак не дотягивает до того, чтобы породниться с высоким семейством Эса ди Кейрош. А вот для вас, ар’гард, она в самый раз.

Кириан прошел к своему постоянному столу и небрежно бросил книги. Глянул на притихшую компанию из-под ресниц и тонко ухмыльнулся.

– Я даже готов сочинить для вас брачное объявление: ресс «Ржавое корыто» ведет под венец рессу «Бледную поганку». Может быть, ваш род даже поднимется вверх на ступеньку и на вашем гербе будут изображать корыто с поганками.

По лицу Майса стало понятно, что Князь попал в точку. Он вообще славился умением находить больные места и бить точно в них. Майс происходил из захудалого дворянского рода, его семья еле сводила концы с концами и мечтала только об одном – найти удачную партию для сына и выправить тем самым свое положение. А оно было настолько незавидным, что денег не хватило даже на приличного художника – нарисовать фамильный герб, святая святых. Поэтому щит на их гербе выглядел странновато и в самом деле напоминал скорее корыто, чем элемент экипировки славного предка…

Последние два года каждые каникулы Майса оборачивались кошмаром – его родители, а также многочисленные тетушки, бабушки и сестры говорили только о будущей женитьбе и без конца таскали парня на смотрины. Слава Эйро, на вторую половину лета его приглашали к себе родители Льена, и хлопотливое семейство не могло устоять перед громким титулом ра Сайеш, столичным домом и тем, что в семье одного из самых богатых людей страны была еще и младшая дочь.

Так вот, пока семья думала, как бы поудачнее женить своего единственного сына, Майс бредил мечтой о судьбе военного инженера-изобретателя и о возможной женитьбе думал не иначе, как с отвращением. Будь его воля, он вообще никогда бы не женился, но, если уж семья решит, сопротивление бесполезно.

Понятно, почему от Кириана это был удар ниже пояса.

Майс, ничего не соображая от ярости, кинулся на обидчика, но Норриан успел его перехватить. И, крепко удерживая друга, глянул Князю прямо в глаза.

– Говорят, незаконнорожденных сыновей часто отдают в род жены… – негромко заметил он. Это было недвусмысленное предупреждение: поостерегись!

Норр знал, о чем говорил. Его род не уступал Эса ди Кейрош ни древностью, ни влиятельностью. Они даже приходились друг другу какими-то там дальними кузенами.

Что не мешало им враждовать, но давало Норриану некоторые преимущества. Он знал о Кириане больше других, хотя и пользовался своим знанием крайне редко – только если противник совсем выходил за рамки.

Глаза Князя чуть больше сузились, губы сжались чуть плотнее. Но только это и указывало на то, что слова Норриана достигли своей цели.

Мать Кириана, актрисулька из заезжего театра, сбежала сразу же после его рождения. Он знал, что для семьи он навсегда останется номером вторым после законного старшего сына. Он знал это, но откуда это мог знать Норриан?!

– Что ты можешь знать о том, что такое вообще семья? – спросил он, не сводя с Норриана своих серых глаз. – Насколько мне известно, у тебя ее никогда не было.

– Достаточно для того, чтобы кто-то придержал язык, если не хочет, чтобы вся академия обсуждала его собственную семью, – совсем тихо, подойдя вплотную, произнес тот. Норр был в бешенстве, хотя привычно этого не показывал. Любые намеки на собственное сиротство и попечительство дядюшки выводили его из равновесия надолго.

Резко отвернувшись от противника, он кивком позвал друзей, и все четверо покинули поле боя, на прощание обдав врага волной презрительных взглядов.