Звезда безумия
Шрифт:
блядь!
…плантации ветра пошевеливались
шелестом, прелестями полыни.
Офелия опавшими снопами
полумрака… красоту не спасет мир
заключенный нашими отцами:
по логике вещей, будущее
никогда не наступит – единственная
армия, которую не победить
пушистые скалы шевелились дуновениями,
словно снова вышел из тела
жесткие поля памяти как лунные диски —
лихорадка чувств тысячей
ночи, кукушка выплевывает семена вовремя:
я просто его садовник
бесформенный принцип берущий
последнюю ноту октавы – всё
или ничего: но это только до
начала безмолвия
– они крэйзи!
ну, да… как только ты обнимешь меня
Ночь пылала, звезда сияла…
Ночь пылала, звезда сияла
Дни разбрелись по-собачьи, случились:
белые мальчики – ружья и птенцы. Я твой отец,
Господи! Рука полная власти. Мертвые царицы.
Особенно на заре…
Глаза заглядывают в глаза —
побудь со мной, моя тень.
Сверни с мыслей на проселок.
Звери в коже. Дни-покойники заходят
в гости: сладости от отца. Случайная боль
влетела в тело, разворачивала сладость мучений.
К окнам приникли тени. Замостили лицами город.
Счастье грело колени. Сошло с ума в тишине.
Лошади стонали, мертвые пели.
Ведомый спутником за бортом тела.
Окна замазали глиной. Мертвый цветок —
будешь первым в мае! Получишь письма из прошлого
(ничего хорошего). Метель замела слова, сладкие
как халва. Мрак отутюженный. Молнии под ногтями:
метались во сне занавески-невесты…
Мы по-прежнему одиноки.
Ночь устала, звезда сияла.
Ломтики булки на счастье…
Блестело окно…
1
Блестело окно в сероватой кухне.
Хореографией пах пол, атласом памяти.
Хотелось времени, зеркал. Хмель и чай, и пушистые
осы. Целовало запястья солнце – было мало сказать:
«любимая…» – полсвета молчало в ответ
Солнце распустило свои патронташи…
Ныла музыка в окна – Эверест потухал в заре.
Колкое море цикад в тишине, жаркие воспоминания
Мела метла, бережливо сметая деревья… ослиный
оклик теребил время – шлёпали босые ступни по полу:
звезда на небе —кораблик жгучий…
Звездные меха метели.
Эхо было нелепо, бессмысленно —
бродило по площадям аллергическим ветром…
Приходил дурак: угадывать имя.
Порошок его шепота всю ночь: черный…
Солнце мололо чепуху в своей мельнице:
выпекались дни – сухие, жаркие… Мы еще надеялись
на чудо. Качели пели мечтательно. Сквозняк согревал…
мухи роились на памяти, соленые атомы на языке:
прости, милая…
Тараканы счастья, расползающиеся по углам.
Нас оставалось мало… Пепел, пересыпаемый из ладони
в ладонь. Я шел вдоль булыжного меллотрона
набережной, сфокусировал внимание в Тибете —
арифметика истребителей свернувшаяся в небеса
2
Магия лета успокоила город. Золото коней…
Жажда тяжелила дни. Нелепый поезд пытался ползти —
рядом с телом, в песках. Колкие звезды в волосах как
репейник… колеса прибоя катились влажно, солнце
обжигало тюльпанами
Жаркий ветер – Магритт полей…
уголь печали сладкий как поцелуй
Ноктюрн висящий над катастрофой.
Мир – дьявольский выпрямитель.
Божественный громоотвод.
…трахались с пустотой: блаженство
сумерек без нас! Мир приоткрыл губы…
Колокольчик пах синевой… горы присели
на корточки, как кельты:
я парил
…горизонт лежал голый…
Несло вальс на тополя пыльное время
В пустых кофейнях чирикали воробьи – били посуду.
Солнце разбросало свои кости – раздарило:
был полнейший бардак!
3
теряемое спокойствие тополей, солдат…
боевики минировали небо. Натер зеленью тело,
травой —слился с желаниями земли, мертвецов.
С небес рулили черные машины, все возвращались
домой
Нас не тронули зеркала, звери.
Смерть капризничала, в колыбели, не могла заснуть.
Наши глаза слипались… в шагреневой дымке —
солнца, реклам…
Голодный огонь, опустошающий души.
Тянем время, спрятавшись в коже,
караулим смерть у водопоя:
она никогда не придет
кафельная вонь в туалете… вокзал
Дневной свет… выхожу в его жемчужный
воздух
Соловьи…
Соловьи затравили Боттичелли тосканской зарей!
Планетарное слабоумие, мертвецы в глубоком
самадхи… инкарнации окраин в ренессансах
рассветов – взяли эту бедняжку с собой,
поместили голод в сердца: его глаза как желтые