Звезда для гитариста

Билык Диана

– У тебя все ответы в глубине глаз, – будто читает мои мысли, припечатывает откровенностью Игорь. – И ты будешь со мной. Ты уже дала согласие, просто еще не свыклась с мыслью.

Глава 18. Вульф

Всю неделю я стараюсь не напирать, не надоедать, хотя меня ломает от желания на нее смотреть, а еще больше трогать. Словно один взгляд на Веру наполняет меня жизненно-необходимым воздухом, словно маленькое прикосновение лечит изнутри прошлые раны.

Я днями, как неприкаянный, петляю

коридорами и обязательно прихожу к ее двери. Украдкой слушаю, как булавка занимается с ученицами. Эти крупицы выловленного в шуме академии вкусного голоса совсем не то, что мне хочется, но я боюсь испугать девушку снова. Боюсь случайно надавить на то, на что давить нельзя. Потому что эти выдергивания рук и отступления, когда пытаюсь приблизиться, а еще ужас в стальных глазах – это нечто такое, с чем я тягаться пока не могу. Я должен понять, что именно оставило на ее сердце такие шрамы.

– Александр Олегович, можно вас на минутку? – вкрадчиво зову брата, приоткрыв дверь его кабинета. Идет лента, но мне очень нужно спросить.

– А ты чего гуляешь? – Санька выходит в коридор и подает мне руку, пожимает крепко, будто старается удержать меня здесь, в реальности.

Да, я давно уже улетел в мир грез, не старайся, брат, меня спасти…

Говорю бодро:

– Морозова прогуляла, а Плахотник болеет уже три дня, так что я сегодня – вольная птица, – чуть наклоняюсь и говорю тише: – Ты узнал то, что я просил?

Саша кивает быстро-быстро и прикрывает плотней дверь в класс, откуда, как сбежавшее из кастрюли тесто, ползет жуткий галдеж.

– Данька просил заехать завтра, но у меня подготовки к сдачам. Сам сможешь?

– Конечно, говори адрес.

Быстро записываю данные в мобильный и прячу его в карман, на секунду вспоминаю, какая навязчивая тварь моя бывшая. Даже блок ее номера не помешал ей насрать в самый неподходящий момент. «Это важно! Игорь, помоги! Мне больше не к кому обратиться. Ирина Е.» – решила на чувстве жалости поиграть? Да хрена с два я пальцем пошевелю ради этой козы.

Когда брат собирается уйти, я ему с улыбкой выдаю:

– Настюху видел в оркестровой. Ты ее отпустил на занятия?

– Что? Вот же, маленький слоник, – смеется старший. – Она хотела на второй день после роддома на уроки поехать, не то, что некоторые прогульщики, – и Саша бросает смешливый взгляд в кабинет.

– Ага, она только твои уроки динамила, – подначиваю, а сам отхожу немного, чтобы брат в шутку не хлопнул меня по плечу. – А малые где? – обожаю детей, хотя они меня любят только, как извозчика. Вечно со спины не сползают, пока я не покатаю их по периметру отцовской усадьбы. Хорошо хоть Лиза и Ева, любимые племяшки, уже настолько большие, что стесняются ко мне приставать, но зато сейчас прибавление – маленькая Аля – новый пассажир моих гостеприимных плеч.

– Наверное, дедушка с бабушкой забрали, – пожимает плечами Саша и собирается открыть дверь. – Им после свадьбы скучно, а Насте немного легче. Ты бы слышал, как она поет колыбельные…

– Елки-маталки,

я начинаю вам завидовать, – подхватываю рюкзак с пола и машу брату «пока».

– Игорь, – зовет меня Саша. Я оборачиваюсь и встречаюсь с его одобряющей улыбкой. – Ты молодец. Все получится, просто будь с ней деликатнее.

– Я стараюсь, но это сложно… Все, мне пора! – и я убегаю, пока брат не расщедрился на томик советов.

Наша мама и Настин отец расписались после стольких лет разлуки. Это было немного странно, потому что никто не думал, что они много лет любят друг друга. Да, жизнь слишком коротка, чтобы оставлять на завтра самое важное.

Да, и мое важное зовет меня снова в боковой от подвала коридор, где Вера занимается вокалом со своими студентами.

Я прижимаюсь лопатками к холодной стене и скрещиваю перед собой ноги и руки, когда из класса походкой от бедра выходит Якина.

– Иго-о-орь Оле-е-егович! – хлопает она накрашенными глазами и пытается меня чуть ли не облапать. Вот же наглая!

Уворачиваюсь, как от змеюки.

– Ты опаздываешь, – серьезно выдаю я. – Тебя кто-то в холле ждет. Высокий красавец с букетом, – и подмигиваю ей.

– Правда? – она скачет прочь, вильнув косой, а я иду к своей булавке. Хочу ее слышать, вдыхать запах. Блин, это так невыносимо – видеть Веру каждый день, но не прикасаться, якобы не претендовать на большее. Но я помнил обещание: она вырвала его из меня на выходе из кафе…

– Ты не трогаешь меня, не цепляешься, не давишь своей харизмой, не зажимаешь на лестнице, и я, может быть, дам тебе шанс. Обещай! Или я просто больше не стану с тобой общаться.

– Это ведь сложно, Вера, – прячу руки в карманы брюк и зыркаю через плечо на вечерний проспект. – Это все равно что гитаристу пальцы отрубить. Не издевайся, булавка. Я же нравлюсь тебе, нравлюсь… Нравлюсь? – тянусь, чтобы коснуться румяной щеки, но девушка блокируется локтем.

– Я серьезно. Ты вынуждаешь меня развернуться и уйти.

– Зачем такие сложности, малышка? Это же очевидно: мы друг другу подходим. Зачем терять время на всякие букетно-конфетные периоды?

– Игорь! Обещай! – она сводит брови, ветер подхватывает локоны стянутых в хвост волос и выбрасывает их вперед. – Или я просто развернусь, и ты больше меня не увидишь.

Хочется зарычать, но я сцепляю зубы и тру ладонью бороду.

– Это ведь нелепый шантаж, игра на чувствах. Жестоко, малявка, – я не хочу сдаваться, потому что не понимаю причин вот такого поведения. Я как первооткрыватель – иду на ощупь.

– Прощай, Гроза, – Вера неожиданно разворачивается и собирается уйти. Я ее осторожно беру за локоть, но тут же отступаю, когда она показывает яростным взглядом «отпусти».

– Я обещаю, обещаю! – приподнимаю обе ладони вверх. – Но с условием. Ты споешь со мной. Всего один раз. Просто в классе, без зрителей, без подготовки, что-то известное. Пожалуйста, – руки сами складываются в молитвенном жесте, – ну, оставь мне хоть что-то…