Звезда для гитариста
Шрифт:
Слабак.
Категорий мужчин не так много. Я для себя выделила две: звери и тюфяки. С последними скучно, а с первыми лучше не связываться. Потому я последние несколько лет вела довольно закрытый образ жизни, учила петь других, а сама на сцену не выходила, чтобы не светиться. Но первого сентября как-то потеряла я чутье и согласилась спеть легкую романтичную песню для новых студентов. Всего лишь для студентов, кто мог подумать, что все вот так обернется. Я ведь чувствовала, что Игорь еще на концерте не сводит с меня глаз. Дурачок оловянный.
А вдруг я ему там поотбивала все? Мужика жалеть? Ни за что.
Хотя теперь я веду себя на людях осторожней: одеваюсь неприметно, серые и темные тона, хожу на низком каблуке, чтобы казаться еще меньше, не крашусь, никаких причесок – просто низкий хвостик. И, кажется, под конец недели тревога и напряжение немного отпускают меня, потому что я никому не интересна.
Иду по коридору, волоча за собой серую юбку в пол, и думаю, что нужно вернуться в свой класс, чтобы взять ноты для Сони. После урока еще совещание у Бурина, нужно обязательно сходить. Немного пощипывает под ребрами – там Гроза будет, снова со статусом крестной приставать будет. Скажу, что протестантка, чтобы отстал, ну, не могу я взять на себя такую ответственность, а потом исчезнуть.
Если придется.
Тянусь к крестику на шее: заметит же, наблюдательный, как папашка. Осторожно снимаю и прячу в сумочку, а когда поднимаю голову, замечаю знакомый силуэт среди студентов. Он выше всех почти на голову, грифельная челка идеально уложена, а стриженая борода поблескивает в свете коридорного окна.
Игорь широко улыбается одной из Настиных одногруппниц: Якина, кажется. Та вьется змейкой вокруг младшего Грозы, теребит длинную медную косу и так многозначительно закатывает глаза, а парень вальяжно упирается в стену крупным плечом, затем так же медленно и спокойно поворачивает голову и переводит взгляд на меня, и я в этот момент срываюсь и бегу прочь. Благо поворот недалеко.
Да что б его! Какого хрена он снова пришел?
Только бы не ко мне, только бы не за мной. Умоляю… мальчик, не рой себе могилу. Вряд ли Игорь связан с моим прошлым, но парень слишком яркий, я не должна его к себе подпускать, ради его же безопасности.
Урок с Соней прошел кое-как. Она так уныло фальшивила, что хотелось сложиться под инструмент и притвориться пылью. Я еле сидела на твердом стуле, хотелось вскочить и ходить туда-сюда, чтобы придумать хоть что-то, что отпугнет Грозу “М” от меня навсегда. Да только знаю я Грозу “Б” и знала Грозу “ББ” – не в их правилах сдаваться, и это плохо, очень плохо.
Оставалось только верить, что паренек – бабник и увяжется за другой пигалицей, да хоть за Якиной-змеючкой. А может, он просто к брату пришел? Я слышала Саша передал меньшему дело отца: вот и пришел вопросы решать, опыта ведь нет.
Ох, я себя зря успокаиваю. А вдруг накручиваю?
Отпускаю Соню раньше звонка, сама поднимаюсь в уборную и обильно умываюсь холодной водой. Но нифига не легче. Это все равно что играть первый день на гитаре в надежде, что получится великое музыкальное нечто.
– О, Верочка, пойдем, там уже все собрались, – в коридоре цепляет меня Горовая. Темноволосая и всегда немного мрачная, хотя, если познакомиться поближе, она женщина очень понимающая. Жаль, я никого к себе не подпускаю.
Киваю и вкрадчиво сканирую коридор, надеясь, что не придется сейчас смазывать лыжи и на всех парах петлять коридорами академии.
В кабинете директора душно и шумно. Стулья по кругу, как всегда на совещании. Собрались все эстрадники сегодня.
Горовая садится около Кац, ближние места к столу главного, справа налево уже развалились после тяжелого трудового дня: Ивасенко и Земская.
Саша сидит слева от входа и мягко улыбается, заметив меня. Я занимаю один из свободных стульев возле двери. Подальше от лишних разговоров и поближе к выходу.
Последний стул остается свободным еще несколько минут. Коллеги шушукаются, обсуждают новые дисциплины. Кравцов летом выиграл грант на новый класс по вокалу и фирменную аппаратуру: сидит теперь в окружении большинства женщин, как павлин, подергивает велюровый воротник и возвеличивает свои достижения в джазовой технике. И не жарко ему? Да, осень началась, но сегодня на улице все плюс двадцать.
Я скидываю жакет, чтобы не упариться, и остаюсь в облегающей блузке темно-серого цвета. А когда поворачиваюсь повесить одежду на спинку стула, в кабинет заходит Игорь.
Ну, сколько можно? Он издевается?!
– Игорь Олегович, проходите, – говорит вошедший следом Бурин. Он оттесняет парня к стене, чтобы пройти между рядом стульев и стеной, прочесывает крупной ладонью поседевшую челку и приоткрывает ровные зубы добродушной улыбкой.
Ректор театрально разводит руками, только хлопушек не хватает.
– Милые дамы и дорогие коллеги, рад представить, наш новый учитель по аккомпанементу – Гроза Игорь Олегович. Он возьмет на себя фортепиано и гитару. Так как у Александра Олеговича прибавятся часы по аранжировке, Гроза младший заберет его учеников.
Саша кивает согласно, а я сглатываю и не могу шевельнуться, когда «М» садится на свободный стул и, будто случайно, ага, цепляет меня локтем. Я едва не слетаю на Ивасенко от его нахальства.
Это просто ка-та-стро-фа. И что теперь делать? Увольняться?
– Ну, привет, булавка, – говорит Игорь мне на ухо, когда все активно включаются в обсуждение годового плана.
Глава 9. Вульф
– Младший, ты точно ничего не вычудил? – Саша протягивает мне бутерброд и отряхивает с идеально-выглаженной рубашки невидимые крошки.
Мы засели вдвоем в «Буффи», чтобы перекусить и заправиться кофе перед индивидуальными.
Старший продолжает:
– Вера с собрания смоталась, будто у нее дома пожар, а до этого всю неделю избегала со мной встреч. Сегодня поймал ее перед первой лентой и напомнил о том, что на счет крестной я говорил серьезно, и знаешь, что выдала?