Звезда флибустьера
Шрифт:
Джон Патрик изумился:
— Неужели он действительно продал лошадь?
Вид у Аннетты был недоумевающий, и поэтому Фэнси пояснила:
— Йэн очень не любит продавать своих лошадей. Покупатели должны отвечать некоторым его неукоснительным требованиям. Будь его воля, он бы ни одной не продал, но конюшня у нас переполнена, а с семейством Хэйес мы дружны. Эта кобылка для их старшей дочери.
И она опять обратилась к Джону Патрику:
— Останешься? По крайней мере, на Рождество? Уверена, что Аннетта тоже хотела бы провести его с близкими.
Аннетта
— Ладно, до первого дня Рождества.
— Но вы можете довезти меня только до Честер-тауна, — сказала Аннетта, — а оттуда я могу нанять карету до Филадельфии.
Его лицо было непроницаемо.
— Вы же обещали, — напомнила она снова.
— Да, я помню.
И, обернувшись к Фэнси, сказал:
— Я останусь на Рождество.
Она выиграла. Тогда почему у нее такое чувство, словно она потерпела поражение?
После ужина Джон Патрик попросил Аннетту пойти с ним на конюшню. Ей не хотелось оставаться с ним наедине и не хотелось покидать отца, но отказать было бы странно.
Джон Патрик отпер дверь и подвел ее к стойлу. Гнедая кобылка высунула голову наружу и радостно заржала. Аннетта остолбенела, затем опустила голову на мягкую шею лошади.
— Ромми, — прошептала она.
Лошадь снова заржала, выражая восторг от встречи с хозяйкой. Аннетта закрыла глаза. Сердце сильно стучало. Горло перехватило от невыразимого чувства. Наконец она повернулась к Джонни.
Джон Патрик стоял, прислонившись к столбу, наблюдая за встречей, и улыбался.
— Счастливого Рождества, — сказал он тихо. — Немного рано, конечно, но я не мог утерпеть.
— Но как?..
— Прежде чем уехать из Филадельфии, я попросил Ноэля постараться разыскать лошадь. Он кого-то нанял, и вот результаты.
Аннетта с трудом соображала, что к чему. Она только однажды упомянула о лошади в разговоре с ним, однако он запомнил.
И этого человека она считала бесчувственным!
— Спасибо, — прошептала Аннетта, тронутая до глубины души.
Джон Патрик выудил из кармана морковку и подал кобылке. Она деликатно, едва касаясь губами, ела морковку, но не сводила глаз с хозяйки, словно опасаясь, что та опять исчезнет.
Аннетта погладила ее теплую шею.
— Ты похудела, — прошептала она, — но мы тебя откормим.
А где? В Филадельфии негде держать лошадь. И она нерешительно спросила:
— А вы… подержите ее здесь?
— Значит, вы все-таки настаиваете на возвращении в Филадельфию?
Аннетта повернулась к Джону Патрику, боясь, что глаза выдадут ее чувства.
— Мы не можем пользоваться вашим гостеприимством всю жизнь. Я должна посмотреть, нельзя ли перевезти семью в Филадельфию.
— Вы все можете оставаться, сколько вам будет угодно.
— Нет. Думаю, мне будет не по силам каждый раз смотреть, как ты отплываешь на войну, и не знать, вернешься ли ты обратно, и гадать… не повинен ли ты в смерти моих друзей.
Он погладил ее по щеке, наклонился и поцеловал тихо,
— Я уже сказал, что больше не стану заставлять тебя что-то делать против твоей воли. — Внезапно голос ему изменил. — Никогда не стану. Ну, оставляю тебя наедине с Ромми, чтобы вы могли как следует порадоваться встрече.
Следующий день промелькнул быстро. Сочельник. Аннетта старалась все время улыбаться, чтобы никого не огорчать. Она хотела выглядеть веселой, хотя сердце у нее разрывалось. С Джоном Патриком она почти не виделась. Очевидно, он ночевал на корабле.
Вернулся Йэн. Аннетта удивилась тому, как искренне она обрадовалась встрече. У них семья всегда была маленькая, и Аннетта наслаждалась теплотой и доброжелательностью этого многочисленного семейства. В доме собралось полным-полно родственников, включая тетю Фортуну и знаменитую Кэти. Последняя собиралась остаться на всю рождественскую неделю.
И все они чрезвычайно понравились Аннетте, но она оставалась непреклонна. Она упорно готовилась к возвращению в Филадельфию.
— Ты уверена, что это необходимо? — встрево-женно спросил отец.
Нет, не уверена, но это необходимо. Она спасалась от Джона Патрика. И спастись можно было только так. Ей будет чем заняться. Она воссоздаст госпиталь, будет помогать людям, даже если кто-то другой склонен их уничтожать. Она ответила отцу утвердительно, несмотря на обуревавшие ее сомнения.
Поздним вечером она встала с постели и подошла к окну. Было темно, и луна скрылась в тяжелых облаках. «Ненастная ночь, зловещая ночь», — подумала Аннетта, недоумевая, почему в голову ей пришла такая мысль. А затем, когда глаза привыкли к темноте, она увидела всадника. Он мчался так, словно за ним гнался сам дьявол. За всадником кто-то бежал. Высокая, тяжеловесная фигура не спешилась, а упала с лошади, и сразу раздался громкий стук в дверь. Аннетта накинула халат, который одолжила ей Фэнси, и поспешила вниз. В холле к ней присоединились другие домочадцы. Сердце у Аннетты колотилось бешено, словно хотело выскочить из груди.
Фэнси первая подбежала к двери и распахнула ее настежь. За Фэнси по пятам следовала Кэти. Аннетта сразу же узнала Малькома. Рядом с ним был Аристотель, собака Ноэля Марша.
Фэнси тоже как будто узнала всадника.
— Мальком? — спросила Фэнси с дрожью в голосе.
— Англичане арестовали доктора Марша. Его обвиняют в предательстве. — И Мальком в изнеможении прислонился к стене.
Аннетта услышала душераздирающий вопль Кэти.
Срочно вызванный с корабля Джон Патрик ходил взад-вперед по комнате, отрывисто расспрашивая Малькома. Лицо его становилось все суровее по мере того, как шотландец рассказывал о случившемся. Джон Патрик уже обращался за помощью к генералу Вашингтону, но тот сокрушенно ответил, что ничем помочь не может. По иронии судьбы после того, как Джон Патрик увел из тюрьмы своих людей, проникнуть туда стало совершенно невозможно. Суд над Ноэлем состоится на следующей неделе.