Звезда Гаада
Шрифт:
— Словом, я прошу тебя не обижаться на тех, кто не хотел идти тебя спасать. Мы не знали, какой ты вернёшься.
Тихо ответила:
— Ладно. Я не сержусь.
Какое-то время парень пристально смотрел на меня, руку не убирая. Потом вдруг улыбнулся. Уже как-то иначе мне улыбнулся. Как-то по-доброму. Тепло. Тихо сказал:
— Спасибо.
Грустно спросила:
— За что? Ведь те, кто решился пойти за тобой, чтобы спасать меня, погибли. Даже при том, что Благ не сумел настроить меня против вас, из-за меня несколько чернокрылых погибли. Ты не должен благодарить меня. Наоборот,
И, вдруг осознав, тяжесть их положения и степень моей неблагодарности, дёрнулась было, чтоб вылезти из-за стола и исполнить эту правильную новую затею, но Гаад мне помешал, надавив мне на плечо и вынудив сесть обратно.
— Не стоит, — заметил он вдруг, — Если ты благодарна вступившимся за тебя, просто помоги нам делать наше дело. Нас призвали, чтобы мы защищали мир. Дорога каждая капля силы, приближающая Равновесие.
И его карие глаза были такими тёплыми… Я в них засмотрелась, на какой-то миг забыв обо всём.
«И почему лишь эта шумная упрямая девочка оказалась единственной, кто захотел посмотреть на глубину?..»
Я… снова слышу его мысли? Или… его чувства?..
Но… он сам поражает. Гааду столько всего пришлось перенести, столько предательства, но он не возненавидел меня за мои метания и недоверие. И даже за то, что я невольно погубила его друзей и напарников, пытаясь сбежать от Блага, мне простил. Не припомнил. Хотя мог бы и наказать меня за неосмотрительность и то, к чему она привела. Мне больно, что я стала причиной чьей-то гибели. А он… простил?..
«Странно… почему только лишь она?..»
«Всё-таки, странно, что тебя все считают плохим. Ты не такой»
Рука Гаада вздрогнула, глаза растерянно расширились.
«Она… снова меня слышит?!»
«Кажется, слышу»
«Кажется?» — парень насмешливо вскинул брови.
Но, хотя Гаад теперь откровенно смеялся над моей реакцией, я почему-то не разозлилась. Что-то было сейчас такое… внутри меня. Или между нами. Словно мы стали друг другу как-то ближе или родней. Он открыто смеялся. Но без злости. Забыв убрать руку. А мне его рука на моём плече не мешала. Она словно мост, который вдруг протянулся от его души к моей.
Часть 2.16
Отсмеявшись и будто очнувшись от наваждения, парень всё-таки руку убрал. Хотя обратно на прежнее место с другой стороны стола не вернулся, остался чай травяной допивать рядом со мной. И меня его присутствие больше не пугало.
Мы вчетвером какое-то время молчали, притворяясь, что ещё тёплый и ароматный травяной отвар волнует нас больше всего. Или, может, кому-то чай всё же позволил хоть немного согреться и расслабиться?.. Или же им, как и мне, не хотелось нарушать этой хрупкой доверчивой тишины, прикорнувшей возле нас. Когда мы уже не враги друг другу. Когда уже можно хотя бы отчасти друг другу верить. Когда между нами появилась какое-то первое и нежданное понимание.
Потом Гаад спокойно уточнил, повернувшись опять ко мне:
— Так ты поняла, кто такая Эррия?
На этот раз ответила без раздумий:
— Последняя из Посланниц. Она приходила в ваш мир задолго до моего появления. После того, как исчезли изначальные. После неё количество хранительниц стало уменьшаться, потом был период, когда их вообще не было, только мужчины получали дар.
— А чего она хочет?
— Найти одного человека и поговорить с ним.
Гаад задавал вопросы так быстро, что не успевала продумать ответы, но откуда-то из меня или извне лился поток информации, которую я воспринимала как объяснения. Желания утаить их от чёрного хранителя не возникало, иначе бы промолчала.
— Кого найти?
Долго прислушивалась к внутренним ощущениям, потом сказала:
— Того, кто сложил для неё песню. Среди мёртвых его нет. То ли он всё ещё живой, то ли от того, что они оба из разных миров, Эррия не смогла встретиться с его душой, там где собирались другие души.
— Что за песня?
Долго молчала, недоумевая, сердясь на Посланницу, которая не сказала всё необходимое для поисков. Неожиданно вспыхнул в сознании ответ, я вскочила, хлопнула и медленно запела:
Мечту храню одну веками после встречи:
Услышать б снова мне песню твоей речи,
Взглянуть в твои глаза, согреться их сияньем!
Будет ль снова встреча за этим расставаньем?..
О, если бы я мог пролить побольше Света!
О, если бы я мог простить себя за это!
О, Эррия моя, тебя не задержал я!
За жизни грань тогда не убежал я…
Старался сохранить жестокий этот мир,
Пытался задержать вражды безумной пир.
А в мире том другом как ты жила, родная?
И встретимся ль, когда допью судьбу до дна я?!
Чернокрылые недоумённо переглянулись. Гаад растерянно сказал:
— Её сочинил Камилл по прозвищу Облезлые усы. Чёрный хранитель, до пробуждения дара шатавшийся по разным странам. Он был менестрелем. По его словам, влюблялся только раз, в Посланницу Эррию. И очень страдал, когда она вернулась в свой мир. Впрочем, своё дело он исполнял рьяно, до тех пор, пока ещё дышал.
— Но почему же Эррия считает, что его нет среди мёртвых?
— Не знаю, — Старейшина задумчиво повертел в руках пустую ложку, — Среди живых его точно нет. Наши видели, как он погиб в битве с белокрылыми, предали его тело огню, как он когда-то просил: «И если тело моё неподвижное обратится в пепел, возможно, душа моя уже не будет привязана к этой земле! Возможно, тогда смогу я уйти в то заветное место, где сердце моё, мечты мои… Вот только где оно? Где?!».
— Ты ничем не сможешь ей помочь, Вера, — спокойно заметил Белик, — И вообще, скажи ей спасибо за то, что она рассказала тебе свою грустную историю. Воспринимай её как совет: не влюбляйся в мужчин нашего мира, потому что рано или поздно тебе придётся вернуться к себе. Чем больше ты привяжешься к кому-то, тем больнее тебе будет после расставанья. Уверен, в твоём мире полно достойных мужчин.
Видимо, лицо у меня было слишком потрясённое, поэтому Гаад невозмутимо пояснил:
— Я ему рассказал, что ты не из нашего мира. Хотя ты оказалась не Посланницей, а хранительницей. Белик — мой друг. И Карст тоже. Да и мало ли что может случиться со мной? Лучше если некоторые знания будут разделены на несколько людей.