Звезда Хиоба
Шрифт:
Наконец он нашел нужную дверь, вставил в щель свою карту и повернул ручку. Лами – человек, с которым он связывался по видеофону, – поднялся навстречу Йонасу из-за стола.
– Я слышал, ты снова в деле, – сказал он. – Что произошло?
Они сели в глубокие мягкие кресла. Окна офиса были сделаны из молочно-белого стекла, и дневной свет превращался в неяркое мягкое свечение.
– Посмотри на меня, – предложил Йонас Лами. – Посмотри и скажи, как тебе нравится то, что ты видишь?
Лами пожал плечами:
– Ты постарел, и выглядишь не очень хорошо. Ты
– Это все, что ты можешь сказать?
– А чего ты от меня ждешь?
– Мой врач говорит, что у меня болезнь Альцгеймера. Генетический дефект, который не удалось своевременно распознать. Но ты не хуже меня знаешь, что я не однажды проходил генетические тесты.
– И что, по-твоему, из этого следует?
– Что кто-то морочит мне голову. Ты не знаешь, кто?
Лами уставился на крышку стола, как будто внезапно обнаружил в разводах искусственного дерева какой-то новый, необычайно интересный узор.
– Если я не ошибаюсь ты был исключен из группы по собственному желанию, – сказал он наконец. – Зачем сейчас ворошить прошлое? Ты больше не входишь в бюро, а значит, я ничего не могу для тебя сделать.
– Я и не собирался ворошить прошлое. Я был бы донельзя доволен своим настоящим и наслаждался бы заслуженным отдыхом, если бы вам не захотелось превратить меня в инвалида.
– Постой, я уверен, что это какая-то ошибка, – воскликнул Лами. – Подумай обо всех нагрузках, что тебе пришлось перенести. Ты тысячу раз подвергал свою жизнь опасности. Ранения, облучение, яды, вирусы… Я понимаю, как трудно тебе смириться с подобной судьбой, но ты не можешь спорить с очевидным.
– Представь себе, я почти смирился. Моя сиделка – или может быть точнее будет сказать «моя надзирательница» – регулярно давала мне таблетки, я покорно глотал их и чувствовал себя все хуже и хуже. Мой врач делал мне инъекции, от которых я впадал в летаргию. Однако несколько недель назад я стал выбрасывать таблетки и избавился от инъекций. Я все еще чувствовал сильную слабость и быстро уставал, зато в голове у меня прояснилось. И сейчас я в здравом уме и твердой памяти могу заявить следующее: пока вы не прекратите посягать на мои права, я буду бороться.
Лами встал из-за стола, подошел к Йонасу, положил руку ему на плечо.
– Прошу тебя, успокойся. Я думаю, ты борешься с призраками.
Йонас достал из кармана куртки лист бумаги и протянул его бывшему шефу.
– Вот взгляни, чем они меня лечили.
Лами несколько секунд внимательно разглядывал лист, потом пожал плечами:
– Хорошо, я все проверю. Но почему ты заподозрил неладное?
– Я смотрел по телевизору интервью с Хиобом. Такой своеобразный зоопарк на дому для миллионов зрителей. Но я заметил кое-что, что имело значение только для меня. У нас с Хиобом одинаково дрожат пальцы. Одинаковые трудности с мелкими движениями, с артикуляцией. Ты можешь представить себе, что мы оба поражены одной и той же генетической болезнью? Какова вероятность такого совпадения?
Лами задумчиво покачал головой.
– Даже не знаю, что я могу предпринять. Случай с Хиобом не подлежит обсуждению.
Йонас поднялся на ноги.
– Эта договоренность тоже была нарушена, – возразил он Лами. – Знаешь, где Хиоб сейчас? В тюрьме на планете Лойна.
Лами посмотрел в глаза Йонасу. Сейчас, когда они стояли друг перед другом можно было ясно увидеть разницу между ними. Оба были немногим старше сорока лет, но один все еще оставался полным сил и здоровья, а второй был слабым и больным. Лами снова положил руку на плечо своего старого друга.
– Даже не знаю, что я могу сделать в этой ситуации, – повторил он. – Но обещаю тебе хорошенько подумать.
Йонас несколько секунд внимательно вглядывался в его лицо, затем кивнул. Он вышел из кабинета, прошел по коридору и сел в лифт. На первом этаже правдоискателя уже ждали трое мужчин. Двое толкнули его обратно в кабину, прижали к стене, а третий плеснул ему в лицо какую-то жидкость из пулевизатора. Затем один из нападающих нажал кнопку и лифт пришел в движение.
Йонас еще мог слышать и видеть, но ему казалось, что уши забиты ватой, а не глаза надеты темные очки. Они поднимались все выше и выше, а свет постепенно мерк перед его глазами. Наконец колени Йонаса подкосились и он больше ничего не чувствовал.
Дорффманн: Как вы могли его потерять?
Д-р. Ф.: Я не думал, что он способен передвигаться самостоятельно. Он симулировал слабость, а сам саботировал лечение.
Дорффманн: Разве у вас было недостаточно средств, чтобы успокоить его?
Д-р. Ф.: Я применял все необходимые средства. Но ему каким-то образом удалось отвести нам глаза. Я признаю, что виноват. И все же не забывайте, что я – не тюремный врач. У меня совершенно нет опыта в этой области. К тому же мне претят подобные методы обращения с больными.
Дорффманн: Мне безразлично, что вам претит. Вы должны выполнять задачу, которую перед вами поставили. Я надеюсь, вам все же удалось проследить его маршрут?
Д-р. Ф.: Да, пожалуйста, взгляните на монитор. Сейчас я выведу карту города.
Дорффманн: Висячий мост, затем Променад и Опера. Что он забыл в Опере?
Д-р. Ф.: Сейчас я выведу на экран трехмерный план здания. Вот его координаты.
Дорффманн: Ага, подвал. Что там находится? Я полагаю, нам стоит туда наведаться.
Д-р. Ф.: Он оставался там около получаса, затем в 11.22 вышел, пересек улицу, вот здесь сел на гирокар.
Дорффманн: Что это за здание?
Д-р. Ф.: Торговый центр Сити-Холл. Он посетил различные отделы на различных этажах, но нигде подолгу не задерживался. Затем остановился в ресторане. Возможно, что-то съел.
Дорффманн: Мы сможем выяснить это в кассе.
Д-р. Ф.: Затем пошел сюда, к туалету.
Дорффманн: Или к видеофону. Дальше нам все известно.
Д-р. Ф.: Что мы будем делать?
Дорффманн: Решение еще не принято. Сначала вы должны его осмотреть. И позаботьтесь о том, чтобы на сей раз не было никаких неожиданностей.