Звезда моей судьбы
Шрифт:
– А сейчас произнеси клятву, слова которой тебе должны подсказать сердце и душа! – продолжал командовать учитель, подталкивая меня к сияющей в ночи звезде. И я не стала сопротивляться. Я вступила в центр магического рисунка, правой рукой сжала Звезду своей души, висящую у меня на шее, и заговорила, озвучивая то, что подсказала моя судьба:
– Я, Йохана, встаю сегодня на путь духовного самосовершенствования и постижения истин. Я в полной мере осознаю всю ответственность, которая ложится на мои плечи, но я твердо решила осуществить задуманное, и мое желание непреклонно. Я посвящаю себя великому делу спасения нашего мира и заявляю о своей готовности встретиться с силами природы лицом к лицу. Я открываюсь добру и выхожу навстречу справедливости и милосердию. Клянусь быть достойной полученных знаний и целесообразно использовать дающиеся мне возможности. А если я когда-нибудь отступлю от клятвы, пусть покарают меня
– Прекрасные слова, – уважительно поклонился мне Лаллэдрин, – лучше и не скажешь! Вонзи свой нож в землю и вкуси соки природы, принимая в себя ее силу!
«Вонзить нож в землю? – Я не верила собственным ушам, безмерно возмущенная таким нелогичным завершением ритуала. – И это станет символом единения с природой? Нет, я поступлю по-своему…» Я взмахнула стилетом, но, вместо того чтобы совершить предложенное Лаллэдрином, внезапно провела кончиком лезвия по руке, нанеся себе небольшой порез. Чародей протестующе вскрикнул, но что-либо менять было уже поздно… Несколько капель крови вытекли из ранки, упали на траву и мгновенно впитались в землю, благосклонно принявшую такую жертву.
Внезапно я ощутила, как земля подо мной всколыхнулась от едва заметной дрожи. Деревья качнули кронами и снова выпрямились, замерев строго и величественно. Ветер спиралью обвился вокруг меня и затих, укрывшись в складках моего плаща. Порез на руке затянулся мгновенно и бесследно, будто его и не было. А святящаяся магическая звезда мигнула и погасла, погрузив нас в темноту…
Но нет, эта темнота уже не казалась абсолютной, ибо мое зрение вдруг обострилось самым удивительным образом, позволяя видеть то, что прежде оставалось для меня незаметным. Я также улавливала малейшие звуки и шорохи, издаваемые священной рощей, подмечала каждый цветовой нюанс и даже подслушала робкие вздохи полусонного жаворонка, затаившегося под кустом в паре шагов от меня. Мир неожиданно обрел новые запахи, очертания и формы, явившись мне во всем своем многообразии. Мир принял меня как равную себе и спешил поделиться своими потаенными секретами. Я же тихонько всхлипнула от избытка переполняющих душу чувств, восхищенная и очарованная.
– Чудесно! – радостно вскричал Лаллэдрин, обнимая меня и отечески поглаживая по голове. – Сегодня тебя приняли в гильдию Чародеев, но принял не глава или совет магов, а сам мир Лаганахара, услышавший твою клятву и поверивший тебе, Наследница! Так иди же вперед, не боясь жизни! Будь осторожна и продуманна в своих желаниях, контролируй свои эмоции и мысли, но в то же время старайся оставаться сама собой, не ломая и не насилуя себя духовно!
– Так и сделаю! – искренне пообещала я, чувствуя себя безмерно счастливой. Я понимала, что впереди меня ожидают многочисленные беды и проблемы, потери и испытания, но от этого мне вовсе не становилось хуже или печальнее. Отныне меня не пугало ничто, ведь теперь я знала: моя жизнь будет такой, какой я захочу ее построить. Несчастья могут ходить вокруг нас, подкарауливая и выжидая подходящего момента, чтобы напасть, но все эти ухищрения напрасны: если счастье находится внутри тебя, то его уже не убить, не уменьшить и не отобрать!
Через день я покинула Дархэм и двинулась дальше, намереваясь посетить пещеру Неназываемых. Меня сопровождали Ребекка с Беониром и Лаллэдрин, пожелавший лично познакомить нас с волшебным местом. Над нашими головами свободно парила Мифрил: она то взмывала ввысь, скрываясь за облаками, то опускалась совсем низко, напоминая о себе громким счастливым клекотом. За неделю, проведенную в столице Полуночного клана, мантикора заметно выросла и окрепла. Ее голос обогатился доселе несвойственными ему солидностью и басовитостью, когти обрели твердость стали, а в выражении синих глаз появилось нечто такое, что заставляло остановиться тех поклонников, кто рвался почесать шейку Мифрил, размером уже достигшую уровня плеча взрослого мужчины. Я неохотно признала, что те времена, когда она беззаботно спала у меня на руках, безвозвратно канули в прошлое, оставив после себя легкую грусть и нежную привязанность, переросшую в прочную дружбу. Теперь я прекрасно понимала то чувство доверия и взаимопонимания, которое связывало эльфов из клана Повелителей мантикор и их огромных летунов, делая пару неразделимой на всю оставшуюся жизнь. К сожалению, Мифрил пока еще была слишком мала, для того чтобы я могла надеть на нее седло, но совместные полеты сплотили нас намного сильнее, чем могли бы соединить узы кровного родства, превратив не в летуна и наездницу, а скорее в двух побратимов, идущих общим жизненным путем. Забегая вперед, нужно упомянуть, что в недалеком будущем Мифрил будет суждено сыграть значительную роль в моей судьбе и спасти меня от неминуемой гибели. Но тогда мы еще не догадывались о поджидающих нас испытаниях, о предстоящих ошибках, а просто наслаждались своим безоблачным настоящим. А впрочем, чтобы разжечь огонь, нужно предварительно наломать немало дров. Разве это не так?
Однако, положа руку на сердце, следует признать, что надвигающиеся проблемы обозначились уже тогда, приняв облик принцессы Эвридики, категорично потребовавшей включить ее сиятельную персону в состав экспедиции, направляющейся к пещере.
– А я целилась вовсе не в тебя! – спокойно улыбнулась лицемерная сестрица, не дрогнув и выдержав мой обличительный взгляд в упор. При этом я ничуть не сомневалась, что она врет. – Я метнула кинжал в гхалию, но концентрация магического поля оказалась непредсказуемой, трагически изменив траекторию его полета. Ты еще должна сказать мне спасибо… – с потрясающей наглостью заявила она, даже не пытаясь скрыть саркастические интонации своего медового голосочка. – Ведь я помогала тебе, рискуя жизнью и намеренно обратив на себя гнев гхалии. Но ты как была неблагодарной, так и осталась. И к тому же ты убила мою мать, а значит, твой долг передо мной возрос многократно. Поэтому не надейся – ты от меня не отделаешься. Я поеду с тобой и увижу много удивительного. Уверена, в поездке я найду любовь и счастье. Я предчувствую, что встречу там своего принца. А здесь мне совершенно нечего ловить!
Я задумчиво смотрела на эту бесподобную лицемерку, в глубине души немало восхищенная ее невероятным талантом приспосабливаться к любой ситуации и обращать себе на пользу все, что происходит вокруг. А ведь если вдуматься в смысл произнесенной ею фразы, то придется согласиться, что принцесса не так уж далека от истины. Она лишилась права на престол и потеряла мать. Не без моего участия, кстати. Это раз. Отношения с отцом у нее испортились вконец, ибо Кантор обвинил Эвридику в покушении на мою жизнь, видимо стремясь таким парадоксальным образом отвлечь мое внимание от его вины в случившемся. Это уже два. Немало, так ведь? Кстати, я не испытывала ненависти ни к отцу, ни к сестре. Ведь ненависть – это нечто мертвое. А кто из вас хотел бы стать склепом?
Но так или иначе, в Дархэме принцессу действительно ничто не удерживало. Я не очень-то обрадовалась, выслушав ее амбициозное заявление, но все-таки не стала запрещать ей участвовать в походе, ибо слишком хорошо помнила обещание, данное умирающей королеве Эвнике. Так что пусть себе борется за теплое место под Солом, гоняется за удачей и личным счастьем – я не стану ей препятствовать. Не стану даже в том случае, если, как подсказывала мне интуиция, сестрица окажется неисчерпаемым источником бед и проблем. В общем, я дам ей шанс… Хотя, честно говоря, непонятно, о какой такой любви она мечтает? С первого взгляда на Эвридику становится понятно: она влюблена исключительно в себя, в полном согласии с собой и в своем эгоизме не имеет ни врагов, ни соперников. Но, по большому счету, меня это не касается, это личные проблемы самой Эвридики. А в ее «блестящем» будущем я уверена на все сто, ибо летящий в пропасть с пути не собьется…
Итак, мы выступили в путь. Я равнодушно попрощалась с отцом, притворно всхлипывающим и непритворно прячущим глаза. Сцена расставания вышла скомканной и тягостной. Я чувствовала себя неуютно под взглядами десятков безмолвных зрителей, взирающих на меня кто с испуганным отвращением, а кто – с восторженным обожанием. Поэтому я поторопилась поскорее произнести все обязательные в таком случае фразы и вскочила на подведенного коня, каблуками своих сапог понуждая его взять с места в галоп. Плащ взвихрился за плечами, закрывая от моих глаз Дархэм, столь же прекрасный, сколь и негостеприимный. Каюсь, кажется, на сей раз я не очень удачно справилась с ролью Наследницы, призванной нести миру успокоение и всеобщую гармонию, а вместо этого взбудоражившую целый город. На душе осталось какое-то гадостное послевкусие – не то разочарование в самой себе, не то обида на свою коварную судьбу. Тьма, как же трудно играть роль живого воплощения древнего пророчества! Да, но разве мне обещали, что будет легко?
Соскучившиеся друзья старательно занимали меня беседой, спеша поделиться своими новостями и войти в курс моих приключений. Я же исподтишка рассматривала Эвридику, с беззаботным видом гарцующую на своем коне чуть в стороне от нас. Собираясь в дорогу, сестрица надела «верховое» платье из тяжелого янтарного шелка с разрезами спереди и по бокам, из ткани здешней выделки – наверное, самое свое роскошное; такие же шаровары и простой дорожный плащ с башлыком. Туго закрутила косу вокруг головы, проткнув ее насквозь костяными шпильками. Как говорится, готова и на людей посмотреть, и себя во всей красе показать. И ведь не поспоришь с ее очевидным самолюбованием, опять она была безупречно хороша: внешне – идеально-лучистый свет, а вот внутри… Но чему тут удивляться? На фоне общей серости ярче других выделяются именно темные личности!