Звезда на ладони
Шрифт:
11. Мы в гостях у композитора Эдуарда (Алёши) Артемьева. Рядом – композитор Богдан Троцюк.
12. Москва. ЗАГС. Студенты ВГИКа Ирина и Юрий Ракши.
13. Москва. 1967 г. ВГИК. Сценарный факультет, защита диплома И. Ракши.
14. Вальтер Шеф (США) в гостях у И. Ракши.
15. Моск. обл., ст. Удельная. Мы с мамой в гостях у прабабушки М. А. Никольской.
16. Я
17. Ирина Ракша за пианино у себя дома.
18. Мой друг, отличный писатель Леонид Сергеев.
по разным очередям. В разные ларьки и продмаги. За керосином и хлебом, за ржавой бочковой селёдкой, за лярдом, очень похожим на масло. И всюду надо успеть. Очереди мрачные, длинные, молчаливые. Порой занимать в них место надо с вечера. Подменяя друг друга. У меня на ладошках и худых запястьях подолгу не смываются цифры, выведенные прямо по коже химическим карандашом: тридцать три, пятьдесят четыре… – это порядковые номера в разных очередях и в разные дни.
– …И прости нам долги наши, – приглушённо звучит у пола совместный шёпот – детский и старческий, – как и мы прощаем должникам нашим…
Что «долги» – это грехи, бабушка мне не сказала, и я долго думала: как это справедливо Христос призывает взаимно прощать друг другу долги. То есть долги соседям списывать начисто. Поскольку мы с мамой вечно были в долгах, да и сами одалживали рубли – «до получки».
Потом мы с усердием завершаем евангельскую молитву:
– …И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.
Однако бабушка читает молитвы ещё и ещё, а я наизусть ничего больше не помню и неподвижно жду, когда она наконец смолкнет и можно будет подняться с острых коленок. Я почему-то совершенно уверена, что Господь меня услышал и в результате всё устроит отлично. Долгов у нас не будет, а будет хлеб, мармелад, жир-лярд или даже постное масло и чай. Вернётся с фронта папа – это уже как фантастика. А ещё – привезут машину дров, и мы втроём будем таскать в сарай ароматные сосновые чурки. Ну а «лукавый»… Какой ещё там лукавый? Он тогда совсем не был страшен. И жизнь впереди казалась мне светлой и бесконечной.
Порой после молитвы, поднимаясь со вздохом, бабушка говорила:
– Запомни, детка, ничего более мудрого, чем десять Заповедей, которые дал Творец, человечество не придумало. – Распахнув кочергой дверцу печки, она подкидывала в огонь дрова, и отсветы пламени оживляли её доброе курносое лицо, живые глаза. – Не убий, не укради, не сотвори себе кумиров. На чужое не зарься, чти отца и матерь свою, – говорила она как молитву. – Не изменяй, не лги… Кажется, куда уж проще, правда?
Я кивала:
– Правда.
– А он вот и есть самый сложный для исполнения. Закон Божий. От него все и пляшут, все из него и черпают. И нарушают.
Помню её седую, совершенно белую, как одуванчик, голову в круге света от настольного зелёного абажура.
– Ты глазки-то закрой и дремли, дремли. А я буду читать. На чём мы прошлый раз-то остановились?.. «В селении Вифания, неподалёку от Иерусалима, жил Лазарь и с ним две сестры его: Марфа и Мария. Иисус Христос любил это благочестивое семейство и нередко навещал его…»
Лёжа под одеялом на своём сундучке у двери, я с замиранием сердца слушала библейские притчи, которые были интереснее любых сказок, крокодилов и мой-до-дыров. И только мне, малолетней, было тогда непонятно – почему всё это надо скрывать, держать в страшной тайне? Почему-то прятать в шкафу, за книгами Ленина-Сталина. И иконку, и Евангелие, особенно когда в дверь кто-то стучал. Почему нельзя даже заикнуться об этом в школе? Почему уволили с Гознака нашу соседку по коридору, одинокую Аню Разумову, линотипистку, когда нашли у неё три иконы под потолком, в углу? Хоть она и скрывала их беленькой занавеской. Но, видно, кто-то донёс. Безответных вопросов было так много, что их даже не стоило задавать. И я засыпала под ровный бабушкин голос, и меня сразу обступали на берегу какого-то неизвестного Иордана, а порой в библейской пустыне, мужи и жёны, святые и грешники. Птицы и звери, львы и агнцы – которых я так любила. И мне, ребёнку, неведомо было тогда, что Библия – это море, которое нельзя до дна испить, вычерпать, переплыть. А можно только плыть и плыть к чудо-сказке, к далёкому берегу.
И я слышу над собой ласковый бабушкин шёпот:
– Ну, вот и спи-засыпай. Пусть тебе приснится рай. С Богом страшиться нечего… Всё скоро уладится… Папа придёт с войны…
Ты школу окончишь. Выйдешь в люди. Замуж пойдёшь за хорошего паренька. Может, и я до того доживу, пригожусь, помогу чем могу… – Вздыхает: – А сегодня у нашей мамы на работе получка… Я с утра пораньше в лавку за керосином пойду. И лампочку надо купить, вкрутить, а то в коридоре совсем темно… А про Святого Лазаря и Марию я тебе доскажу завтра. Там ещё ой-ёй-ёй сколько всего интересного. Читать – не перечитать. Жизни не хватит.
И я засыпаю под звуки музыки. Фокстроты и танго несутся слева из-за стены: «Рио-Рита», «Нинон», «Брызги шампанского». А справа – тихий плач слабеющего ребёнка. Засыпаю со сладкой мыслью о бутерброде с лярдом, похожим на масло. И даже не ощущаю, как прочно входит в моё сознание, мою суть и судьбу безгранично великое, как любовь, понятие – Бог, Господь Бог.
И вот сегодня, спустя более полувека, я пожелаю каждому иметь или встретить такую бабушку. Как важна, как судьбоносна бывает такая встреча! И ещё скажу: уж если однажды ты услышал, а потом и взял в руки книгу с названием «Библия» и отважился её читать-прочитать, постичь-постигать, то будь готов к тому, что это не удовольствие, а работа. Трудная, как восхождение, как подъём на величайшую гору. И заранее знай, что дойти до вершины, скорей всего, не удастся. Зато с высоты, по мере восхождения, продвижения вверх, – какие прекрасные дали и горизонты будут тебе открываться! Всё шире и шире. С каждым шагом, с каждой прочтённой строкой, страницей, с каждой понятой притчей. Это будет поистине – праздник Души. Это будет счастливая Песня.
Последний из могикан
эссе
Сегодня случайно услышала по радио слова писателя Юрия Бондарева (из его коротких «Записок») о писателе Леониде Леонове… Подумала: вот два титана в русской литературе. Какое благо, что они жили на земле в ХХ веке в Москве и почти рядом. Какая радость слышать их, читать, вспоминать о них. А мне было даже подарено благо общаться с ними обоими, говорить и с тем и с другим. С такими разными, из предыдущих двух поколений. Титан «племени Шолохова» и титан «лейтенантской прозы». У меня дома на книжной полке стоят их дары – лично мне их книги с автографами. То есть рядом стоят их души – их мысли, их чувства. Классика. Книга Леонова – год 1983, и книга Бондарева – год 2006.