Звезда над нами

Оливер Чэд

– Где Хьюз раздобыл лошадей?
– спросил он.
– И сколько их у него?

– Что-то около пятидесяти, - ответил Шамиссо.
– И кобылы, и жеребцы. Я не ручаюсь за то, что их ровно пятьдесят, но что-то вроде этого. Нам неизвестно, где ему удалось их раздобыть. Конечно, мы пытаемся это выяснить, но пока безуспешно.

– Он не мог захватить их с собой, когда отправился в прошлое, правда? Мне кажется, что даже в нашем отделении в Цинциннати заметили бы табун в пятьдесят лошадей.

Шамиссо отпустил правую руку и начал стучать по столу большим пальцем левой руки.

– Нет, когда он отправлялся,

у него не было лошадей. Кто-то проморгал его где-то на пути в прошлое, и мы с кого-то снимем за это голову, но это уже не твоя забота. Должно быть, по пути он сделал остановку - в 1900, 1800 году или где-нибудь еще - и прихватил их с собой. Как это произошло, я не знаю, но обязательно узнаю.

– Он мог привезти их в 1445 году из Европы, - заметил Уэйд.

– Возможно, однако маловероятно. До путешествия Колумба оставалось еще полвека, и я уверен, что он не переправил лошадей через этот чертов океан.

Уэйд нахмурился.

– Когда-то в Америке тоже были лошади, правда? Я хочу сказать - местного происхождения.

– Неплохая мысль! Действительно, в Новом Свете когда-то обитали лошади, но они вымерли в конце плейстоцена. Конечно, он мог прихватить лошадей и из плейстоцена, но это почти невозможно - ему пришлось бы в одиночку приручить табун диких лошадей и затем гнать их двадцать тысяч лет из конца плейстоцена до 1445 года. Откровенно говоря, я в это не верю. Как бы то ни было, вопрос не в том, где он раздобыл лошадей. Лошади уже там. Это все, что тебе нужно знать. Уэйд наклонился к Шамиссо.

– Скажи мне, Хэнк, насколько это серьезно? Только честно!

Большой палец перестал барабанить по столу.

– Больше ста лет мы жили под угрозой кобальтовой бомбы, сказал Шамиссо. Его хрупкое тело казалось теперь невесомым.
– Слава богу, мы не испытали последствий ее взрыва, но она могла взорваться в любую минуту. Эти лошади, Уэйд, - тоже бомба, только во времени, и я употребил этот термин намеренно. Вполне возможно, что бомба пошипит и погаснет сама по себе, даже несмотря на то, что Дэниэль Хьюз раздувает огонь. Если она и взорвется, ее воздействие может быть чисто локальным и всякие следы ее сотрутся задолго до нашего времени. Однако 1445 год в Центральной Мексике не так уж далеко отстоит от 1520 года - а это год высадки Кортеса. И если мы не уничтожим эту угрозу немедленно и полностью, вся наша цивилизация и мы вместе с ней можем исчезнуть в одно мгновение. Вот насколько это серьезно.

Слова Шамиссо еще больше встревожили Уэйда.

– А тебе не кажется, что группа лучше справится с заданием? Что, если я допущу промах?

– Постарайся не допускать промахов, - последовал спокойный ответ Шамиссо. Большой палец опять начал постукивать по столу.
– В подобной ситуации чем меньше шуму, тем больше шансы на успех. А это означает, что нужно послать одного человека, по крайней мере сначала. На карту поставлены человеческие жизни, Уэйд, сейчас не время разбираться, кому что кажется. Ты и сам это понимаешь.

Уэйд глубоко вздохнул. Да, он это понимал.

– Хорошо, Хэнк, пусть будет по-твоему. С чего мне начать?

– Вот с этого.
– Шамиссо кивнул на досье.
– Сначала ты должен подвести итог тому, что нам известно о Хьюзе. Потом я хочу, чтобы ты встретился с людьми, знавшими его,- между прочим, его жена все еще здесь - и составил о нем свое представление. Дэниэль Хьюз - это ключ ко всему, и ты должен знать, как с ним обращаться. Когда ты решишь, что достаточно подготовился, причем не торопись, в твоем распоряжении времени столько, сколько нужно, но не больше двух недель, - мы перебросим тебя в 1445 год прямо ему на крышу, если только у него есть крыша. После этого ты начнешь действовать самостоятельно. У нас будет наготове группа агентов Управления безопасности, однако ты можешь вызвать их только в случае крайней необходимости. Если где-то допустишь ошибку, нам придется послать в 1445 год целую экспедицию, чтобы все уладить и изменить культуру целого народа, а это удается далеко не всегда.

Уэйд снова окинул взглядом седого улыбающегося мужчину на фотографии.

Шамиссо кивнул.

– Если будет нужно, убей его, - сказал он.

Уэйд взял досье, вышел из комнаты и поспешил к своему вертолету.

Апрельское небо было удивительного нежно-голубого цвета, и ни единое облачко не закрывало теплого аризонского солнца. Уэйд поднял вертолет на пять тысяч футов и включил автопилот. Далеко внизу проносились поля, прорезанные оросительными каналами, и вся пустыня была одета в праздничную одежду первую зелень весны. Природа уже успела позабыть холодные ветры зимы, а обжигающий жар лета был всего лишь далеким воспоминанием.

Уэйд развернул досье на столике перед собой и начал медленно переворачивать страницы. Он просматривал материал, еще не пытаясь запомнить все подряд, а просто впитывая впечатления.

На солнце его разморило; теплые лучи щекотали затылок Уэйда и приятно согревали плечи. Он чувствовал запах далекой земли - зеленой и свежей, расчерченной ирригационными каналами, приправленной странным сыроватым запахом песков. Вокруг царила тишина, только глухо жужжал двигатель вертолета.

Он думал о лошадях. Лошадях в Мексике 1445 года. Каждое великое изобретение, созданное человечеством, казалось, несло в себе зародыш уничтожения цивилизации или же - Уэйд это всегда ощущал - требовало большей ответственности со стороны его создателей. Вот уже сорок лет как люди путешествуют во времени с того момента, как "потеряли" неделю в Калифорнийском технологическом в 2040 году, и вот теперь парадокс повторяется в третий раз.

Уже дважды это чуть не произошло - случайно.

На этот раз угроза была намеренной.

Досье содержало массу сведений о Дэниэле Хьюзе, включая краткое содержание нескольких его монографий. Одна называлась "Влияние урбанизма на народное общество в Центральной Америке после Теотихуакана". Другая была озаглавлена "Культурное единство и тольтеки классической эпохи". Обе монографии были солидными научными трудами; трудно было представить, чтобы их автором был маньяк.

Несомненно, обезвредить Дэниэля Хьюза будет нелегко.

Уэйд еще раз перебрал в уме оценки Хьюза, данные другими. Он увидел Дэниэля Хьюза глазами его жены, соседей, коллег по профессии. Впечатления походили одно на другое, и в них не было ничего необычного.

Следовательно, все они были ошибочными.

Никто из них не знал настоящего Дэниэля Хьюза - ибо то, что сделал он, никак не могло быть задумано и тем более выполнено бесцветной рядовой посредственностью, описанной в досье.