Звезда Пандоры

Автор неизвестен

— Отлично, — сказал Марк. — И как давно вы…

— Десять дней, — жизнерадостно ответил Марти. — Вернее, десять ночей.

Аманда снова захихикала.

Улыбка Марка застыла на лице. Он понимал, что здесь происходит.

— Мы встретились в «Молчаливом мире» на Нью-Фриско Бэй. Как оказа­лось, у нас много общего, ну и…

Общим было только одно, молча поправил его Марк. Как мог отец решить­ся на такое? «Молчаливый мир» — это сеть клубов, распространенных по всему Содружеству. Эти заведения посещали почти все, кто недавно прошел процеду­ру омоложения, и в течение первых месяцев после выхода

из клиник приходи­ли туда довольно часто. Приходили с единственной целью: им был нужен секс — и не важно с кем, лишь бы партнер обладал красивым молодым телом, накачанным гормонами. Посетители клубов соблюдали только одно правило: то, что происходило внутри, должно было внутри и остаться. Можно было пере­спать со своим злейшим врагом, или с бывшим супругом, или с сестрой или матерью бывшей супруги, или с самой известной знаменитостью унисферы. Это не имело значения, поскольку ничего не выходило наружу, а значит, ничего и не было. Марти же наплевал на главное правило и привел девушку на семейную встречу.

Минут через десять приехал Дэвид, сорокапятилетний старший сын Лиз, экономист кредитного отдела экспорта АЭК. Потом появились Кайл, старший (на сто пятнадцать лет) брат Марка, и его бойфренд Антонио; Джоанна, одна из правнучек матери Лиз, и, наконец, на роскошном «мерседесе», в тысячедол­ларовом «повседневном» платье от Яквинса, приехала Карис Пантер, старшая сестра Марка. Марк обрадовался, что у нее нашлось время его навестить; Карис была одной из немногих среди его близких (не считая Лиз), проживших уже несколько жизней, с кем он чувствовал себя вполне комфортно. Кроме того, она была единственной светской дамой среди его знакомых. Когда Карис решала поработать, она сочиняла пьесы, которые различные средства связи время от времени выпускали в ВСО. Все они были довольно непристойными.

Вскоре Регул спустился к самому горизонту, и тогда, вытащив Барри из бассейна, они разожгли огонь для барбекю. Карис, взяв у слуги-робота бокал белого вина, суетилась вокруг Барри, помогая ему вытереться. Барри с щенячьей преданностью показывал ей свою новую коллекцию жуков — он души не чаял в своей тете Карис.

Марк подошел к барбекю и стал переворачивать бургеры и сосиски. Садовник-робот был оснащен подходящей программой, но, когда дело касалось при­готовления пищи, Марк никогда не доверял машинам.

— Тебе надо бы вырезать часть этих чертовых эвкалиптов, — сказал Марти, остановившись за его плечом. — Смотри, солнечный модуль за день получает недостаточно света. Он должен бы греть значительно сильнее.

Марк посмотрел на толстую плиту под решеткой гриля, мерцавшую вишне­во-розовым светом. Капли сока с мяса, падая вниз, вызывали маленькие языч­ки пламени.

— Мне кажется, все нормально, жара достаточно.

— Это ненадолго, я уже сам убедился.

— Хорошо, папа.

— Марти, — окликнул его Кайл, — посиди, оставь сына в покое.

Каждый раз, когда собирались родственники, происходило одно и то же: каждый раз Марк чувствовал себя ребенком, которому позволили присутство­вать при разговоре взрослых, и он смеялся, когда смеялись остальные, не по­нимая шуток.

— Я просто хотел помочь, — проворчал Марти, отходя назад.

— Следующий семейный вечер проведем у меня, — объявил Дэвид. — Думаю, можно собраться восемнадцатого, после очередного раунда Кубка.

— Я согласен, — сказал Марти. — Знаете, я сам как-то проходил испытание для участия в соревнованиях, когда был восемнадцатилетним в своей первой жизни.

— Неправильно, — сказала Карис. — Ты не проходил испытание, ты сам испытание, Марти.

Марти сделал жест, от которого она со смехом прикрыла ладонью глаза Барри.

— Не могу поверить, что мы зашли так далеко, — сказал Кайл. — Надо толь­ко что? Выиграть и пройти во второй раунд.

— У Стерлинга мы выиграем без проблем, — заявил Дэвид. — Но вот против Телеба придется побороться. Они помешались на футболе.

Антонио застонал и театральным жестом поднял руки к голове.

— Сколько еще это будет продолжаться?

— Еще семь с половиной месяцев, — весело ответил Кайл. — И я собираюсь поехать на Тампико, чтобы посмотреть последнюю игру в нашей группе.

— Без меня, — проворчал Антонио.

— В день последней игры у нас бывает до двадцати пяти процентов заболевших, — пожаловалась Джоанна. — Этот Кубок всех сводит с ума. Невозможно зайти ни в один бар, все переполнены. Я не помню, чтобы что-то еще так взвол­новало людей.

— Интересно, захотят ли играть новые чужаки? — произнесла Лиз.

— А, это… Пустая трата времени и денег, — заметил Марти.

— Едва ли, — не согласился Дэвид. — Надо же узнать, что там происходит.

— Произошло, — поправил его Марти. — Это случилось тысячу лет назад.

— Но это не значит, что сейчас событие нам безразлично, — заметила Карис. — Барьер вокруг обеих звезд Дайсона все еще держится.

— Ты говоришь как спамер Хранителей, — упрекнул Дэвид.

— Только не говори, что ты дослушал все до конца, Марти, — воскликнула Карис. — Ты разве не понял, что это такое?

— Я все прекрасно понял, — огрызнулся Марти. — Только идиот не распо­знал бы дроби. Я смотрел выдержки из шоу Алессандры Барон, вот и все.

Марк продолжал переворачивать сосиски и не вмешивался в разговор. Он не догадывался, что сообщение от имени Эйприл Халгарт было пропагандист­ской дробью, пока не открыл его, но даже и после этого продолжил смотреть. В словах Хранителей была своя логика. Почему не проводились слушания в сенате?

— Значит, если это исходит от Алессандры Барон, по-твоему, это приемле­мо? — спросила Карис.

— Какая разница, кто поднял проблему? — воскликнул Марти. — Они оба правы. Нас это не касается, и в настоящий момент нам не понять, что там такое. Надо выждать время и отправиться к Паре Дайсона, когда расширение достиг­нет той области естественным путем, а не пороть горячку, изображая из себя первооткрывателей на «Аполлоне».

Марк снова занялся бургерами. Регул наконец скрылся за горизонтом, и вместо него засверкали звезды. Ярче всех среди них сияли близнецы Лео — единая оранжевая точка на восточном небосклоне. Он видел их сквозь покачивающуюся на ветру листву эвкалипта. Иногда вечерами он садился на террасе со стаканом вина и просто любовался звездным занавесом, мерцающим над мегагородом. Звезды давали ему уверенность, что люди живут повсюду, и живут по-разному. Эта мысль немного помогала ему мириться с жизнью на Августе.