Звезда Полынь
Шрифт:
За дверью Аджетта приподняла одну бровь, плотно сжала губы и нахмурилась. Она все слышала. Угроза Блейка ничуть не напугала ее. Она видела, как его приятели бродили по дому в шикарных костюмах, распевали какие-то песни, будто цыгане, как они странно танцевали, слышала, как они кричали что-то в унисон. Аджетта очищала подсвечники от черного воска, когда свечи в них догорали, и чаши с благовониями, в которых курилась мирра. Пока гости танцевали, она таскала из их кошельков по монетке, откуда соверен, а откуда целую гинею. Все это она проделывала с неизменной улыбкой и не забывала говорить: «Спасибо, сэр», когда гости протягивали ей чаевые за то, что она подержала их сюртуки. А в полночь, подобно крысам, они
Блейк мог думать об Аджетте все, что ему захочется. Он мог одурманивать ее разум историями о других мирах, удивительных заклинаниях и непонятных чарах, но каждый день к полуночи она бросала в свою копилку несколько монет из его кошелька, а когда копилка наполнится, Аджетта покинет это место навсегда.
Она не стала больше прислушиваться к разговору в библиотеке и тихонько спустилась по лестнице к черному ходу, где ее поджидал Бандит, яростно махая хвостом. Вход для прислуги выводил в узкий переулок, куда даже в самый ясный день не заглядывало солнце. Здесь было сыро и из-за утренней свежести ужасно холодно. Туман, поднявшийся с реки, клубился у стен домов, как огромная паутина, которая облепляла ей лицо, когда она шла по направлению к Хольборну. В переулке ей никто не встретился, кроме нищенки, которая стояла у дома напротив, прислонившись спиной к двери и прихлебывая джин. Бутылка затерялась в мешанине лохмотьев, кожи и костей, которые и составляли ее человеческое обличье. Нищенка была страшная, как могила, с морщинистым лицом и потрескавшимися губами. Она посмотрела на Аджетту одним глазом, другой был закрыт.
— Дай пенни старушке! — закричала она. — Всего один пенни, и я куплю себе бутылочку «Женевы».
Аджетта сделала вид, что не замечает ее, и быстро пошла по переулку. Бандит подбежал к нищенке, ткнулся мордой ей в лицо и тут же отпрянул: он не мог понять, кто или что она такое.
— Банни! Оставь ее! — закричала Аджетта, и ее голос эхом разнесся по темному переулку.
Пес отскочил от женщины и затрясся, шерсть стала дыбом. Нищенка выпустила бутылку из онемевших пальцев, и та со звоном покатилась по брусчатке. Бандит побежал за Аджеттой по тротуару, то и дело останавливаясь и оглядываясь на старуху. Казалось, будто он видел нищенку как-то по-другому, будто он мог разглядеть, что за существо прячется под этими грязными лохмотьями. И этому существу он не доверял.
Вскоре тишина переулка сменилась шумом Хольборна. Улица наполнилась повозками и экипажами, которые тянулись за город, в Воксхолл: многие жители хотели поскорее оказаться в безопасности. Люди, которых подняло с постели странное землетрясение, теперь как завороженные смотрели на солнце, пробивавшееся сквозь толстую пелену речного тумана. Высоко над куполом собора Святого Павла в бледном небе сияло красное солнце. Свежий ветер гулял по улицам, принося запах прилива, похожего на запах поджаренных мускатных орехов.
Аджетта шла по Хольборну, пробираясь сквозь толпы людей, собравшихся перед магазинами и пабами. Вскоре она свернула в темный, узкий переулок, который вел через Хольборн к «Таверне моряков» и казино возле парка Ветстоун.
Три дня назад в переулке Иниго произошло убийство. На стене, там, где несчастный пытался уйти от своей смерти, до сих пор были видны кровавые пятна. Его крики услышали люди с улицы, но, хотя они и поспешили к нему на помощь, убийцы на месте преступления не оказалось. Можно было подумать, что убийца растворился в воздухе.
Вдруг Бандит обогнал Аджетту и громко зарычал. По спине у нее пробежал холодок. Бандит остановился и залаял. В переулке, кроме них, никого не было, но пес все равно злобно рычал и лаял.
— Перестань, Банни, ты меня напугал! — закричала девочка. Пес метался взад-вперед и рычал все громче и громче. — Банни, прекрати…
Тут кто-то схватил Аджетту сзади, зажав ей рот рукой. Ее затащили в дверь, о существовании которой она даже не подозревала. Дверь захлопнулась, и девочка оказалась в кромешной тьме. Аджетта слышала тяжелое дыхание того, кто ее схватил. И ощущала влажную перчатку на своем лице.
— Не кричи, девчушка, не кричи, если хочешь снова увидеть своего пса и белый свет. — Это был голос нищенки, которую она встретила в переулке. — Я слежу за тобой денно и нощно. Знаю, когда ты приходишь на работу, а когда уходишь домой. — Женщина еще сильнее прижала к себе Аджетту. — Я могла бы похитить тебя когда угодно, но ты мне не нужна. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня. Завтра вечером, когда ты выйдешь от Блейка, иди в переулок Иниго, тут тебя будет ждать одно послание. Получив его, ты узнаешь, что тебе надо будет сделать. А если не придешь, то я схвачу твоего драгоценного песика и скормлю его крысам… А потом и до тебя доберусь.
Аджетта попыталась что-то сказать, но рука крепко зажимала ей рот. Она ничего не видела, но чувствовала сильный запах джина, вонь улицы и гниющей плоти. Ее дыхание стало прерывистым, и девочке начало казаться, что она сейчас умрет.
— Блейку и отцу — ни словечка. Они тебе все равно не смогут помочь, девчушка. Приходи завтра в этот переулок, к «Таверне моряков», ровно в четверть первого ночи. Часы Святого Георга подскажут тебе точное время. Смотри не опоздай.
Не дав Аджетте вымолвить ни слова, женщина вытолкнула ее на улицу и захлопнула дверь. Аджетта упала лицом в вонючие помои, которые кто-то выплеснул на мостовую. Банни с лаем подбежал к ней. Девочка обернулась. Дверной проем исчез. Перед ней была сплошная каменная стена. Аджетта задыхалась. Вокруг нее заклубился туман, и свет начал тускнеть.
Глава 3
Аптекарь
Аджетта бежала по Флит-стрит, на которой царила полная неразбериха, и ей казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Бандит мчался рядом, то и дело оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что за ними никто не гонится, и тщательно принюхивался, пытаясь распознать сырой, затхлый запах, исходивший от нищенки.
В глазах у Аджетты стояли слезы. Наконец она увидела постоялый двор своего отца, который находился на углу Ладгейт-хилла и моста через реку Флит. Дым, поднимавшийся из всех трех труб постоялого двора, смешивался с начавшим рассеиваться речным туманом. Стены были выложены из тонкого кирпича, из них торчали деревянные балки, на этих стенах держалась тяжелая крыша, крытая черепицей.
Аджетта остановилась отдышаться, надеясь, что страх покинет ее. Ей не хотелось, чтобы отец, увидев, в каком она состоянии, догадался, что ее кто-то напугал. Этот секрет она не могла открыть отцу.
Перед постоялым двором трое мальчишек Делали ставки на двух молодых петухов, которые дрались в пыли. Аджетта смотрела, как петушки танцуют друг перед другом, показывая свои шпоры и стараясь нанести друг другу смертельный удар. Они были похожи на двух толстых судей в напудренных париках.
У петушка покрупнее и потолще был красивый черный гребень на маленькой голове. Гребень, как черный колпак, падал то на одну сторону, то на другую, когда петушок подпрыгивал и, резко нагнув голову, пытался вонзить когти в своего маленького противника, который уже упал в грязь. Наконец петушок с черным гребнем-колпаком прыгнул на свою жертву, разрывая когтями его перья и впиваясь клювом в его тельце. Мальчишки завизжали от восторга. Жертва не двигалась. Ее настигла смерть. Старший мальчик поднял победившего петуха за окровавленные ноги и, ликуя, подбросил его в воздух. Мертвого петуха осторожно подняли с земли и осмотрели его раны. Потом снова бросили на землю. Его крылья раскрылись, голова свесилась набок, а из клюва вытекла капля крови.