Звезда заводской многотиражки 3
Шрифт:
— Ну... — растерялась мама. — Мне тогда было ужасно одиноко. Лешу отправили на Урал, но квартиру пока что не подготовили, так что я осталась в Новокиневске с мальчишками. Ждать, как всегда. А Миша... Он был такой любознательный, такой непосредственный. Мы сдружились, много смеялись. Много гуляли по городу. Была весна, так красиво все цвело... А потом он мне подарил кольцо и предложил выйти замуж. И я как будто очнулась и испугалась. Что я делаю? Струсила. Потом Леша нас перевез к себе. Но получилось так, что...
Сначала она сбивалась и спотыкалась. Потом, похоже, нахлынули воспоминания, голос окреп, и она принялась рассказывать ту старую историю с такими же интонациями, как будто она новый рецепт запеченой рыбы излагает. Или описывает, как соседи скопили денег на новый холодильник.
Ей почти удалось отмазаться. И первые года два-три отец даже не думал, что я не его ребенок. Напела про недоношенность, про то, что я оказался на удивление крепким и живучим, еще что-то такое. А раскрылось все случайно и по-идиотски.
Мелкий я был ребенком любопытным, и мамина шкатулка с украшениями меня притягивала, как магнит. И однажды, когда у родителей были гости, я пробрался в родительскую спальню, выпотрошил шкатулку и вытащил этот самый перстенек. И вышел со своей «добычей» к гостям. Мама разнервничалась сильнее, чем следовало. У отца снова всколыхнулись старые подозрения, началась разборка, бензинчика в которую плеснул еще и Прохор. То ли он опознал украшение, то ли ляпнул про рога отца просто потому что по природе своей человек-говно... В общем, это был ужасный позор. И особенно неприятно было то, что все произошло при куче свидетелей.
Потом, когда все разошлись, обогащенные свежими сплетнями, отец насел на маму, и она повинилась. Все ему рассказала, ну, за исключением раскрытия личности любовника. А кольцо это пропало. Отец в пылу ссоры швырнул его в стену, а потом оно так и не нашлось.
— Наверное, это Прохор забрал, — вздохнула мама. — Сглупила я, конечно, когда вообще это кольцо взяла. Надо было сразу вернуть, но я что-то замешкалась, а потом надо было спешно собираться и уезжать.
— Да кто такой этот Прохор вообще? — вырвалось у меня.
Мама странно на меня посмотрела, будто я сморозил что-то дикое.
— Лешин двоюродный брат, — проговорила она. — Зойки, бабушкиной сестры сын.
— И они с тех самых пор и не общались? — а, черт с ним, сгорел сарай — гори и хата! Раз уж я уже задал дурацкий вопрос, можно продолжать и дальше. Наверное, можно было как-нибудь иначе заставить маму проговорить очевидные вещи, которые Ивану Мельникову и без нее прекрасно известны, но я что-то замерз, и все мои способности к беседе на экивоках как-то увяли.
— Нет, конечно, — мама посмотрела на меня еще более странно. — Они разругались окончательно
Я вернулся домой в глубокой задумчивости. Посмотрел на валяющуюся на полу тетрадку. Ту самую, в которой я так и не написал донос на Прохора Нестерова.
Сердце гулко бухнуло, в ушах зазвенело. Как бывает, когда только что избежал чего-то страшного и непоправимого.
Колени даже задрожали.
Я изо всех сил напряг память. Ну давай, Жан Михалыч, пошевели уже извилинами! Не было в будущем никакого Прохора Нестерова! Братья Мельниковы были, а Прохора, Даши и Ани не было! Я же под лупой просвечивал биографию Игоря, когда журналистское расследование вел! Так глубоко, как сейчас, я не забирался, но уже в восемьдесят пятом нигде в его окружении не мелькала фамилия «Нестеров». Что это значит?
Это значит, что эту фигуру он смахнул с доски раньше.
И я чуть было не сделал это своими руками.
Давай, умник, думай дальше. Вспоминай, складывай кусочки пазла, теперь они все перед тобой.
Кто сказал, что за покушениями на тебя и за неприятностями Аллы стоит именно Прохор?
Кто все время был рядом, когда я, а точнее, еще не я, а настоящий Иван Мельников, вцепился в Прохора, как клещ, пытаясь собрать на него компромат?
И кто буквально вчера вечером весело запрыгнул в служебную черную волгу в министерскими номерами?
Я выдохнул. Стянул пальто, убрал его в шкаф. Прошелся по комнате. Снова взял тетрадку и пролистал ее пустые страницы.
Этот Прохор может быть вообще ни в чем особенно не виновен. Ну, то есть как... Он же чиновник. Если покопаться, то там наверняка найдется, к чему прицепиться, чтобы отправить его в места не столь отдаленные. Но здесь и сейчас...
Может быть, я и в дом-то к Прохору попал, потому что мы родственники. Девок водил, чувствовал себя хозяином. А что закрутил с его женой...
Так всякое случается, что уж.
Допустим, я был вхож в его дом. Навещал, гостил и все такое. И была у меня подруга-возлюбленная Аня. Которая просто в нужный момент роняла нужные слова.
И заветре...
А потом мы с ней приехали в Новокиневск. И меня убили в первый же день. Нужные люди внезапно оказались в нужное время в нужном месте. Идти в которое я совершенно не собирался, потому что у меня были другие планы совсем.
Кто-то должен был сказать, где меня искать.
Значит я к этому моменту или сделал то, что был должен. Или свернул в опасном направлении.
И потом Игорь еще.
«Отцепись от Прохора...»
Осколки памяти всплывали, вспыхивали искрами, крутились перед глазами. Я разжал пальцы, и тетрадка упала на пол.