Звезда
Шрифт:
Не видеть бы Дубинину совсем, забыл бы быстро. Но началась третья четверть, и она мозолила мне глаза изо дня в день, хоть я старался вообще её не замечать. Особенно после того, что мне рассказала Голубевская.
Это был второй день после каникул. Мы встретились с Наташкой в вестибюле до уроков. Тут она мне и выдала:
– Надеюсь, ты Сорокина больше не станешь колотить?
– Да пошёл он! И ты не начинай лучше. – У меня сразу же настроение упало. Я так надеялся, что этот эпизод все уже забыли.
– Да я что? Я – ничего. Мне вообще пофиг на эту парочку уродов.
– Какую парочку? – не понял я.
– Ну как какую? Лохушку Дубинину
Не оборачиваясь, я бросил ей что-то нечленораздельное, а сам взлетел в три шага на второй этаж. Ворвался в наш кабинет, на автомате пожал руки пацанам, но Дубининой в классе не оказалось. Она пришла за секунду до звонка и, не глядя ни на кого, заняла своё место рядом с Чибисом. Следом впорхнула Голубевская, с фирменной победной улыбкой, мимоходом бросила взгляд на Дубинину, изобразила презрение, отчего другие девки захихикали, и лишь потом двинула за нашу парту.
– Ты куда подорвался? – с ходу начала допрос. Даже прищурилась. – Уж не из-за Сорокина ли ты так помчался?
– Не придумывай всякую чушь, – буркнул я.
– Ну а куда тогда?
На моё счастье, физичка пресекла дальнейшие расспросы:
– Голубевская, урок для всех начался. Болтать будешь на перемене. Ещё слово, и сидеть будешь со мной.
Мне не терпелось поговорить с Дубининой, но не при Голубевской же! А она как назло все перемены вертелась рядом. После пятого урока Дубинина с Чибисом остались в кабинете собрать мусор и вытереть с доски. Мы все двинули к лестнице, а я шепнул Голубевской, которая ни на шаг не отходила, что мне надо в уборную. Сам встал у двери кабинета, привалившись к стене. Минут пять они грохотали стульями, потом вышли, сначала Чибис, следом она. Дубинина меня не видела и от неожиданности вздрогнула, когда я дёрнул за ремешок её сумки, перекинутой через плечо. Чибис тоже оглянулся, но, слава богу, ума хватило оставить нас вдвоём. Однако я и наедине не мог говорить. Просто смотрел ей в глаза и хмурился, чтобы лицо ненароком не выдало эмоций. Заметил, что подкрасила глаза и ресницы. И причёску сделала другую. Неужели ради него?
– Тебе идёт с распущенными волосами, – брякнул я ни к селу ни к городу.
Она глаз не отводила, но смотрела как-то затравленно, что ли. Одними губами произнесла: «Спасибо». Мне казалось, она вот-вот заплачет. Почему? Сейчас-то я ей ничего плохого не сделал и не собирался. Наконец решился и выпалил:
– Это правда? Про тебя и…
Даже договаривать не пришлось. Она всё поняла и опустила глаза. Я тоже всё понял. Титаническим усилием воли я заставил себя никак не отреагировать. Даже виду не подать. Она меня не окликнула, не пошла следом, когда я на ватных ногах поплёлся к лестнице. Так и стояла не шелохнувшись. У меня была минута, чтобы унять сердце, которое колотилось, как молот стахановца. Чтобы задышать, как нормальный человек. Чтобы расслабить мышцы лица, которые стали как каменные от перенапряжения. И не просто расслабить, но и сделать вид, что я в порядке… что у меня не раздирает всё нутро… что мне не хочется реветь, как подбитому зверю, и крушить всё вокруг.
На первом этаже, в вестибюле, меня поджидали Голубевская, Мальцев и остальные. Я взял куртку, напоследок глубоко вздохнул, зажмурился и повернулся к ним вполне обычным человеком. По крайней мере, внешне. Мы решили сбежать с факультатива по английскому и двинуть в «Баргузин» на «Джека Ричера». Новый боевичок с Томом Крузом. Однако, как я ни старался вникнуть в сюжет – ничего не получалось. Эта Дубинина, чёрт бы её побрал, не шла из головы. Поэтому, когда мы вышли из зала, я вообще не понял ни Голубевскую, ни Сачкова:
– Олежек, а ты бы смог отгрызть себе пальцы?
– Чего?
– Он бы скорее ему пальцы отгрыз, – вставил Сачков.
– Чего вам вообще от меня надо? – психанул я, развернулся и быстро зашагал к дому.
– Олег! – окликнула Голубевская.
Но я даже не обернулся, крикнув ей, что позже позвоню.
18
Я мучился и проклинал Дубинину. Мучился ночами, когда не шёл сон, мучился и днём, когда оставался один и нечем было себя занять. В душе свербело, поначалу сильно, потом если не думать, то вполне себе мог функционировать. А потом и вовсе успокоился. Верно говорят, ко всему человек привыкает. Вот и я выбросил её из головы.
Благо и на раздумья времени особо не было. Иван Артемьевич сразу после уроков гонял нас по спортзалу, сыгрывал команду. Из нашего класса кроме меня взял ещё Толика Болдина, остальные парни были из параллельных. Один – вообще шкет из девятого, но резвый! Палыч бы сказал, перспективный. Капитаном физрук, не колеблясь, назначил меня.
После школы времени хватало только перекусить и переодеться, ведь тренировок в клубе никто не отменял. Палыч тоже был в курсе грядущего турнира. Даже напутствовал накануне: «Не подведи!»
Турнир проходил в спорткомплексе «Локомотив» два дня подряд. Народу и в первый-то день набилось тьма-тьмущая. А во второй – вообще ступить некуда. Я и телерепортёров засёк. Участвовали десять школ и две гимназии. От каждой – по две команды: старшая и младшая. Шпана играла с утра, старшеклассники – после обеда. Поделили нас на четыре группы, ну и играли мы на двух площадках.
На первом этапе в однокруговом турнире вышло по одной команде от каждой группы. Как младшие сыграли – без понятия, но в нашей группе вышли, разумеется, мы, разделав соперников под орех. На второй день соревновались с теми, кто вырвался в полуфинал из трёх других групп. Параллельно шли стыковые матчи среди тех, кто не пробился в полуфинал. По жеребьёвке нам досталось играть с семьдесят первой школой.
И почти сразу ребята схлопотали гол. Толя Болдин, Мужичок-с-ноготок, ловко раскрутил вокруг себя двух жлобов и затем точно навесил мяч мне на голову, а я уж переправил по назначению. В дальнейшем тоже никаких сюрпризов не было. Со счетом 3:0 мы вышли в финал. А там уж побороться нам выпало с девятой гимназией, где, насколько я знаю, спорт вообще и футбол в частности поставлены очень хорошо. Предположил, что с ними придётся попотеть, и не ошибся. Сразу было видно, что играли они давно и действовали как отлаженный механизм. При том, что наша команда, по сути, почти не сыграна. Гимназисты по свистку ринулись сразу с места в карьер. Первые минут пятнадцать мы угрожали воротам друг друга попеременно. И под конец первого тайма им таки удалось забить в наши ворота подряд два гола.