Звездная ночь
Шрифт:
— А почему призраки нас боятся? Я понимаю, люди, но ведь у привидений вампиры не могут пить кровь? У них и крови-то нет, правда?
— Есть, если они воплощаются в телесную форму, но в основном они существуют в виде тумана, инея, в холодных местах — образ или тень, не более того.
Слово «иней» вызвало перед моим внутренним взором вчерашнее видение, да такое яркое, что я задрожала. Балтазар привлек меня ближе к себе, словно заслоняя от осеннего ветра. Это немного помогло.
— Ну хорошо, если призраки боятся вампиров, значит, они должны держаться подальше
Я рассказала обо всем: о потрескивании льда, о неземном голубовато-зеленом свечении, о лице ледяного мужчины и о его последнем предостережении, выкрикнутом голосом, похожим на звон бьющегося стекла. Балтазар смотрел на меня расширившимися глазами, совершенно забыв про романтические игры. Когда я замолчала, он еще какое-то время не отводил от меня взгляда, а потом с трудом произнес:
— Это мог быть только призрак.
— Я же тебе говорила!
— Однако это самое драматическое воплощение, о каком я только слышал. А что может означать это «прекрати»? Прекратить что?
— Я понимаю не больше тебя. Слушай, а есть разница между призраками и привидениями? Ну, например, призраки — это ужасно плохие привидения или что-нибудь в этом роде?
— Нет. Два названия одного и того же. — Он положил ладонь мне на руку. — Нужно рассказать миссис Бетани.
— Что? Ни в коем случае! — Я вцепилась в его свитер, и герб «Вечной ночи» — два ворона по обеим сторонам меча — смялся под моими пальцами. Только тут я сообразила, как это должно выглядеть для какого-нибудь стороннего наблюдателя, и быстро положила обе ладони ему на грудь, как сделала бы влюбленная девушка. — Балтазар, если мы ей расскажем, она начнет расспрашивать, что я делала там, в этой комнате.
— А что ты там делала?
— Пыталась понять, почему она принимает в «Вечную ночь» людей.
Балтазар немного подумал над этим, но перед нами стояли более насущные проблемы.
— Мы можем сделать вид, что хотели там встретиться. Но ты увидела это до того, как я успел подняться.
— Да, пожалуй, это сработает, — согласилась я. — Мы с Лукасом... в общем, один раз мы с ним туда поднимались.
Темные глаза Балтазара сощурились при упоминании Лукаса. Кажется, он почувствовал, что я испытываю, вспоминая часы, проведенные с Лукасом в той комнате. Меня снова окатило теплой волной — я представляла, как целовала Лукаса, как лежала в его объятиях, как укусила его и пила кровь, которую он отдал мне добровольно. Неужели все это отразилось на моем лице? Во всяком случае, голос Балтазара сделался суровым, когда он произнес:
— Вот и хорошо. Так наша история будет более правдоподобной. Я сам ей расскажу, тебе не нужно при этом присутствовать. Я скажу, что ты слишком смущена и не можешь прийти сама.
— Это как раз правда.
— И тогда она будет приглядывать за призраком и, возможно, расскажет твоим родителям про нас с тобой. Убьем сразу двух зайцев.
— Да, пожалуй, это сработает. — Чувствуя себя окончательно измученной, я снова прислонилась к плечу Балтазара. — Я потом так и не смогла уснуть. Мне кажется, что я прямо тут и упаду.
— Я бы тоже не заснул. — Он погладил меня по руке. — Почему бы тебе не вздремнуть?
— Математика начнется только через час, но мне не хочется возвращаться в свою комнату.
Я думала, он спросит почему, но Балтазар просто похлопал себя по ноге, предлагая ее в качестве подушки. Ложась на землю и устраивая голову у него на бедре, я сначала почувствовала себя неловко, но он положил мне руку на плечо, а я слишком устала, чтобы сопротивляться сну. И в первый раз за долгие часы я почувствовала себя в безопасности.
За несколько следующих дней слух о моем новом «романе» облетел всю школу. Мы с Балтазаром встречались после уроков и вместе шли заниматься в библиотеку. Все это мы делали и раньше, но теперь мы еще держались за руки, и, вероятно, это выглядело как страстная влюбленность. Я видела — многие искренне не понимали, что такой зрелый, сексуальный парень, как Балтазар, нашел в рыжеволосой зануде, помешанной на астрономии, но вроде бы никто не сомневался, что отношения у нас взаправдашние. Кортни даже попыталась снова начать унижать меня на уроках, но это выглядело слишком нелепо, а потому не раздражало.
Я все гадала, знает ли о нашем «романе» Ракель, но спросить не могла. Мы с ней разговаривали, но после той ночи, когда я видела призрака, она старалась по возможности избегать меня. Когда я заходила в комнату, она тут же придумывала предлог, чтобы уйти, а когда я пыталась начать разговор, отвечала только «да», «нет» или «хорошо» до тех пор, пока я не сдавалась и не замолкала. Забавно, но до этого я и не догадывалась, сколько времени Ракель проводила в комнате, — на самом деле слишком много. Я видела, что с ней не все в порядке, а что-то из сказанного мной только усугубило ситуацию, но не знала, как до нее достучаться.
Единственный человек, из-за которого я по-настоящему беспокоилась, не создал мне никаких проблем. Как-то вечером я вышла в большой зал и увидела обычное сборище — все болтали, бездельничали. За одним из столов ближе к двери сидели над шахматной доской Ранульф и Вик. Вик выглядел исключительно серьезным, несмотря на свою гавайскую рубашку. Он сделал ход конем, со стуком поставив его на новую клетку.
— Чувствуешь беду? О да, думаю, что чувствуешь.
— От твоей-то бестолковой игры? Уж какая тут беда. — Съязвить сильнее Ранульф не мог.
Он склонился над доской, обдумывая следующий ход, а Вик лениво потянулся и тут заметил меня. Я вздрогнула и хотела отойти, но Вик встал из-за стола и подошел ко мне.
— Эй, — начал он, переминаясь с ноги на ногу, — как дела?
— Довольно неплохо. Думаю... думаю, нам нужно поговорить, да? — Оказалось, что это еще труднее, чем я ожидала. — Насчет Балтазара.
— Я хочу тебе сказать только одно. — Вик положил руку мне на плечо. — Ты тоже мой друг. И я хочу, чтобы ты была счастлива.