Звёздная пыль… На сапогах!

Пономаренко Олег Николаевич

— Конкретное на ближайшие годы — нет. На будущее много чего могу сказать. И, совсем не радостное! — что мне теперь сдерживать, все — Рубикон перейден. Либо пан, либо пропал.

— Например? — надоел мне этот насмешливый тон, будем резать правду–матку.

— Через три года в Чехословакии будет восстание, по типу недавнего Венгерского.

Собеседник посмурнел, продолжаем…

… Конец войны во Вьетнамне… Афганистан… Перестройка… Маразм… Бардак…

Я рассказывал печальную историю грядущего, хорошо кабина водителя закрыта пуле и звуконепроницаемым барьером.

Тяжело услышать про дату своей смерти, причем скорее всего неестественной. Про развал Державы. Про войны, боль и ужас.

Андропов прервал меня.

— Хватит. Пленка кончилась. — и, вот гад, засмеялся, глядя на меня!

— Ты все это еще расскажешь заново и с подробностями. Кажется, мы поняли, зачем ты тут.

Здорово… Это при том, что я сам ничего не понимаю… Бронестекло открылось, показав наше НИИ. Нииифигасебе.

— Товарищ Бугров! Благодарю Вас за сегодняшний разговор и думаю, что это только начало. Считаем невежливым отвлекать Вас от прямой работы, весьма успешно продвигающейся. О дате дальнейшего разговора Вас известят.

Я, растерянный, остался стоять на обочине. Вот и поговорили…

< хз как лучше написать. И, я в курсе что А. не нач. КГБ а вот гг -нет. Ибо, в момент написания принципиально не смотрел. А такое важное событие как взрыв вулкана Шивелуч — совсем забыл. Горе мне, ведь вулканологией с детства увлекаюсь >

В общем этот политический кусок будет полностью переписан, помощь в подборе персоналий и тд нужна…

По крайней мере, до работы довезли — а не на Лубянку. Ладно, проблемы будем решать по мере возникновения.

Отряхнул с себя снег, незаметно засыпавший меня задумчивого. Прошел через проходную, тут на меня напали!

Со всех сторон налетели — трясли, хлопали по плечам, вопили неразборчиво… С трудом удалось утихомирить разбушевавшихся товарищей и узнать последние новости. Оказывается заместитель Главного, товарищ Мишин, навестил его в госпитале. И грянул гром кадровых перемен. Сам Василий Павлович становится Главным Конструктором нашей конторы. Я — его заместителем. А Королев, после окончательного выздоровления, будет главой новообразованной координационной структуры, у которой даже еще нет названия. Вот здорово–то как! Представляю, какой сейчас стоит скрежет зубовный у конкурентов. Глушко, наверно, рвет и мечет… А вот к Челомею надо съездить обязательно. Если этому товарищу не подкинуть жирный кусочек — смертельно обидится и будет пакостить. А оно нам надо?

Вообще, тут до этого существовала довольно забавная система. Заказчик, как правило вояки, давали техзадание нескольким конструкторским бюро, смотрели кто что родит — а потом выбирали оптимальное. Первое время такой подход отлично работал, что в авиации, что у нас. Но чем масштабней становились задачи — тем все дороже обходилось это веселье. Как раз настал момент, когда дальнейшее распараллеливание становится безумием — каждый проект обходится в миллиарды рублей и годы работы. Причем все старательно изобретают велосипед, не пытаясь позаимствовать чужую информацию. А деньги,

даже при социализме, на дороге не валяются!

Как и время работы ученых и инженеров.

Меня вызвал к себе Мишин, поздравили друг друга с повышением. Разговор шел при закрытых дверях, один на один.

— Как там Сергей Павлович? — спросил я. Это волновало меня сейчас больше всего.

— Все хорошо, выздоравливает. Настрочил письмо об ужесточении техники безопасности при работе с токсичными сортами топлива.

— О, на тему токсичного топлива. Поступила информация, что американцы испытывали новый сорт долгохранимого топлива. Необходимо срочно дать задание двигателистам Кузнецова.

— А, слышал про эту гадость, с ней Глушко носится, как с писанной торбой. Зачем оно нам, стандартных пар не хватает?

Мишин хорошо помнил отношение шефа к ядовитому топливу, это хорошо. Но, эта штука нам пригодится.

— Пентаборан с перекисью водорода, гадость конечно — например самовозгорается на воздухе. Но какой импульс!

— Ну и, какой?

Один из самых важных параметров в ракетном деле это скорость истечения массы из двигателя. У стандартной пары керосин–кислород примерно 3300 м/с, у водорода с кислородом до 4500. Долгохранимые компоненты, столь любимые военными, около 2900. (уточнить)

— Три восемьсот! Причем общая плотность компонентов на уровне стандартной пары — без необходимости термостатирования.

— Данные точные? — новый Главный напрягся, мысленно пересчитывая возросшую мощность всех ракет.

— Точные. Но есть пара проблем, про первую я сказал. Вторая это цена. Да, хотелось бы пересчитать носители под новую пару — но сколько будет стоить полная заправка? А самое главное, что будет в случае катастрофы?

Василий Павлович поежился. Одно дело если полыхнет 'керосинка' - в воздухе будет только сладковатый, даже приятный запах. А если разлетится тысяча тонн отравы? Не надо нам такого счастья.

— Это топливо хорошо для долгохранимых блоков. Например, собираюсь дать задание пересчитать под него ракетный блок 'Д'.

— Не торопись, еще двигателисты своего слова не сказали, — шеф все еще не определился.

— Будем делать предварительный расчет, массу двигателя оставим той же. Вообще, через неделю будем защищать эскизный проект новой машины. Ох, не погорячился ли я? Успеют ли все оформить в чистовую. Слово не воробей…

— Не торопись, срок до нового года был. Вообще, Сергей Павлович меня удивил, назначив тебя на этот пост. Все мои возражения он отмел, сказал — сейчас вы будете друг друга дополнять, а потом ты уйдешь.

Вот это номер… Куда это я уйду? Не хочу! Мне тут хорошо…

— Почему я должен уйти? — спросил я в шоке.

— Ну, Володь. Ты же сам эту тему поднял — инженеры тоже должны летать! Институт Медико–биологических проблем создали, предварительный набор идет.

Тут до меня дошло. Оказывается я, старый Я, добился успехов в трудном деле изменения порядка комплектования космонавтов в экипажах. В результате Центр подготовки на меня весьма зол… Что делать будем? Говорить и договариваться.