Звездная Тень
Шрифт:
Да, это загадка. Более того. Возможно, это и есть ответ…
Река оказалась самой обычной рекой. Тем, что мне сейчас и было нужно. Я дошел до нее уже в темноте – если, конечно, в Ядре уместно это слово. Небо пылало от звезд, вода искрилась, перекатываясь на отмелях.
Опустившись на колени, я напился. Вода пахла песком, но была чистой и живой. К черту осторожность, я не в том положении, когда можно бояться инопланетной дизентерии…
Завтра я пойду
Раскинувшись на теплом песке, я смотрел в небо. Где-то там затеряны звезды, по которым я сверял прыжки. Сверял, не подозревая, что это совсем не нужно. Что дело не в ориентации антенны, соотношении скоростей и начальном импульсе. Все дело во мне.
Не просто извозчики! Еще и лошади!
Что для русского в радость, то немцу – смерть. Что для человека в кайф, то чужому в безумие.
Как смешно – мы нуждались в обосновании принципа джампирования. И ученые высказали теорию, которую безрассудно рискнули проверить астронавты. И теория заработала – потому что этого очень хотелось пятерым камикадзе, сидящим в жестянке шаттла.
А чужим этого не дано. Находить подтверждение досужим домыслам. Восполнять верой пробелы в знаниях. Убеждать себя, что все должно быть именно так!
Может, потому у чужих так туго с религией? Не находят они оснований верить в Бога, вот и не верят.
Но где-то же должен быть ответ… не могу я обойтись без ответа.
Почему мы так похожи, да что там похожи – одинаковы! Тень, Геометры, Люди – словно отражения друг друга, и пусть одно зеркало огромно, другое поменьше, а третье совсем маленькое – но сходство бесспорно…
Дед, наверное, рад. Как же – третья гуманоидная раса…
Я засыпал. Наверное, стоило отойти подальше от реки – скоро песок совсем остынет. Но не хотелось вставать, разрывать паутину сна…
Опасность!
Куалькуа во сне не нуждался.
– Что? – прошептал я, переворачиваясь на живот, оглядываясь. – Где?
Река. Плеск. Свет.
Я всмотрелся – и увидел в звездном мерцании громоздкий темный силуэт, лениво скользящий вниз по течению. Слабый желтый огонек тускло теплился над водой.
Корабль?
Да нет, слишком уж тихо движется…
Воображение послушно дорисовало контуры чудовищного тела, выпученный сверкающий глаз на стебельке. Ну почему в первую очередь всегда ожидаешь встретить монстра?
Боевая трансформация?
Понравилось ему лепить из меня оружие…
– Подожди, – шепнул я. Наверное, слишком громко. Тень уже проплывала рядом – неуклюжая, угловатая. При звуке моего голоса что-то шевельнулось. Огонек поплыл вверх… будто глаз выискивал меня.
Я встал на корточки, готовясь рвануть подальше от берега.
– Эй! Кто здесь?
Голос
– Есть кто? – с легкой неуверенностью спросили снова. Наверное, замерев, я мог скрыться. Желтый огонек покачивался, выискивая меня… монстр проплывал.
И вдруг морок рассеялся.
Какой еще монстр!
Плот и человек, стоящий с фонарем в руке!
– Эй! – крикнул я. – На борту!
Мы говорили на языке, отличном от уже знакомого мне. Врата вновь подготовили меня к очередной планете Тени.
– Эгей! – радостно отозвался голос. – Ты один?
– Да. – Я вскочил и бросился вдоль берега. Неспешно удаляющийся плот внезапно превратился в центр Вселенной. Нет, нет, я не хочу оставаться один на берегу! – Подождите!
– Мотора нет, – добродушно, но с легкой тревогой откликнулся незнакомец. – Ты доплывешь?
Доплыву ли? Да он что, шутит? Тут и двадцати метров нет… по дну дойду…
Я бросился в воду. Пробежал несколько шагов – глубина нарастала стремительно, нырнул.
Вода казалась теплой. Оказывается, я незаметно успел замерзнуть…
Желтый огонек приближался, превращаясь в маленький круглый фонарь. Я чуть не налетел на плот, вцепился в скользкие бревна. Самый что ни на есть классический плот. Навстречу мне протянулась рука.
– Давай выползай…
Самое главное, что было в этом голосе, – тепло. Может быть, чуть-чуть тревоги… но посмотрел бы я на земного туриста, так легко берущего в глухомани и посреди ночи случайного попутчика.
– Спасибо, – прошептал я, выбираясь на плот.
Человек молча поднес фонарь к своему лицу. Я ничего не сказал, но жест оценил.
Мужчина. Средних лет – может быть, за тридцать, может быть, под сорок. Впрочем, после покойного долгожителя Галиса я не рисковал судить о возрасте аборигенов. Кожа темная, похоже, не от загара, а от природы, волосы черные, прямые. Лицо очень спокойное, серьезное, но не напряженное. Лишь в глубине глаз – колючие искорки, будто не всю жизнь он сплавлялся на плотах и вылавливал из воды нервных инопланетян. Чем-то на Данилова похож, только крепче, куда крепче. Такие мужики мгновенно нравятся юным девушкам. Я, наверное, никогда таким не стану. На нем были лишь шорты из серебристой ткани, мгновенно воскресившие в памяти Ника Римера и Геометров.
– Спасибо, – повторил я.
Мужчина неторопливо повернул фонарь, посветил на меня. Я зажмурился, пережидая осмотр.
– Ну у тебя и шрам, приятель, – сочувственно сказал он, опуская фонарь. – И свежий, верно? У кого такие зубки?
Я глубоко вдохнул.
– У метаморфа.
– Ясно. Считай, дешево отделался. Он далеко?
– Он мертв.
Мужчина молчал. Вопрос был во взгляде – «как»?
Нет. Я не мог ему врать.
– Я… тоже метаморф. В какой-то мере.
– Понятно. У нас это не принято.