Звездные мошенники
Шрифт:
Поезд сбросил скорость, тряско затормозил. За окном Бретт увидел домик, будто из картона сложенный, с намалеванной на фасаде надписью «ПОЛУСТАНОК БАКСТЕРА». И доску с несколькими выблекшими объявлениями. Старик остался на скамье, старушки и парень в синих джинсах вышли. Поезд тронулся. Бретт сунул под голову сложенный пиджак и попытался уснуть.
Он проснулся, зевнул, сел. Поезд сбрасывал ход. Бретт вспомнил, что на стоянке пользоваться туалетом нельзя. Он встал и прошел в конец вагона. Дверь поддалась не сразу. Бретт заперся в туалете. Поезд все замедлялся: тук-тук,
Бретт вымыл руки и толкнул дверь. Заело. Он толкнул сильнее. Слишком мала дверная ручка – не ухватиться толком. Поезд остановился. Бретт навалился на дверь плечом – не поддалась.
Он выглянул в грязное окно. Солнце уже садится, и ничего не видно, кроме иссохших полей.
Снаружи, в коридоре, раздались шаги. Он хотел было позвать на помощь, но не решился. Не хватало еще позориться, колотя в дверь и вопя: «Выпустите меня! Я застрял в туалете…»
Бретт попробовал шатать дверь – не шатается. Снаружи мимо нее протащили что-то тяжелое. Наверное, мешки с почтой. Все-таки надо покричать. Но, черт побери, дверь не такая уж непреодолимая преграда! Он осмотрел защелку. Надо всего лишь провернуть ее. Ухватился покрепче, нажал. Бесполезно.
Снаружи тяжко шлепнулся почтовый мешок, потом второй. Придется все-таки звать на помощь. Дождавшись шагов у двери, Бретт подал голос. Ответа не последовало. Снаружи было тихо. Он постучал. Ни звука. Может, в вагоне никого не осталось? Через минуту поезд тронется, и что же, торчать в сортире до следующей остановки? Он заколотил со всей силы.
– Эй! Дверь заклинило!
Как же стыдно… Он прислушался. Мертвая тишина.
Снова постучал. Вагон разок скрипнул. Бретт приник ухом к двери. Ничего не слыхать. Он повернулся к окну: людей снаружи не видно. Он прижался к стеклу щекой, глянул вдоль вагона. Только море сухих растений.
Бретт развернулся и дал двери крепкого пинка. Если сломает, не его вина – железнодорожная компания обязана следить за исправностью дверных замков. Пусть только попробуют оштрафовать, он их по судам затаскает!
Он прижался спиной к противоположной стене, поднял ногу и обрушил подошву на дверь в области замка. Что-то треснуло. Он распахнул дверь.
Бретт посмотрел через проем в окно. Там не было платформы, только убитая засухой нива, как и по другую сторону. Он вернулся к своей скамье. В вагоне никого. Бретт выглянул в окно. Может, что-то с локомотивом? Поезд стоит уже минут десять. Бретт вышел в тамбур, спустился на одну железную ступеньку, высунулся и увидел, что состав тянется далеко вперед: один вагон, второй, третий…
А локомотива нет.
Может, поезд успел развернуться? Бретт посмотрел в противоположную сторону. Там три вагона и тоже нет локомотива. Должно быть, он где-то на запасном пути…
Бретт прошел назад через свой вагон. Следующий тоже пустовал. Как и тот, что дальше за ним. Бретт двинулся назад по составу. Нигде ни души. Выйдя на заднюю площадку последнего вагона, увидел рельсы, убегающие по сухому полю прямо к горизонту. Бретт спустился на шлаковую насыпь и зашагал к голове поезда по краям деревянных шпал. Высокий запыленный первый вагон безмолвно стоял на своих
Бретт прошел дальше по шпалам вдоль этих чугунных полос, блестящих сверху, бурых по бокам. Они заканчивались в сотне метров от поезда. Еще десятью футами дальше исчезала насыпь и смыкались поля. Бретт глянул на солнце. Оно еще ниже опустилась к западу и светило теперь желто, предвечерне. Он повернулся и пробежал взглядом по составу. Большие, пустые, надменно молчащие вагоны… Бретт вернулся в свой, забрал с полки чемодан, надел пиджак. Спрыгнул на насыпь и побрел туда, где она заканчивалась. Немного поколебался и зашагал среди стеблей высотой по колено.
На далеком восточном горизонте за полем виднелось нечто вроде грязного пятна. Бретт шагал до темноты, а потом устроил себе ложе из засохших растений и уснул.
Бретт лежал на спине и глядел на розовые рассветные облака. Вокруг под слабым ветерком похрустывали сухие стебли. От малейшего прикосновения пальцев крошилась почва. Он сел, сорвал хрупкий стебелек, и тот рассыпался в труху. Интересно, что это за растение? Бретт таких еще не видал.
Он встал и осмотрелся. Куда ни глянь, ровное, как стол, поле. Со стрекотом прилетела саранча, приземлилась у его ног. Бретт поднял насекомое, нелепо сучащее длинными коленчатыми ножками, подбросил, и оно упорхнуло.
Пятно на горизонте как будто обрело контуры: похоже на серую стену. Город? Он поднял чемодан и пошел на восток.
Уже давал себя знать голод – Бретт не ел со вчерашнего утра. Не отставала от голода и жажда. До города часа три ходу, никак не меньше. Бретт шагал, и под ногами хрустели стебли и вздымались крошечные клубы пыли. Что же это за железная дорога, которая тянется и тянется по сухим полям, а потом обрывается? И куда исчез локомотив? Ведь Бретт слышал, как стонали его тормоза. И кто-то ходил по коридору. Куда все подевались?
Он размышлял о поезде, о Каспертоне, о тетушке Хейси, о мистере Филипсе. Кажется, они в далеком прошлом, превратились в зыбкие воспоминания. Солнце высоко, печет вовсю – вот что важно, а остальное кажется несущественным.
Впереди город. Надо продержаться; надо дойти. Бретт попробовал думать о других вещах. Телевидение, толпы людей, деньги: истрепанная бумага и стертое серебро…
Лишь палящее солнце, пыльная равнина и мертвые растения теперь реальны. Их он видит, чувствует. А еще чемодан. Какой же он тяжелый… Бретт сменил руку.
Что это белеет впереди? Чуть выступает из земли маленькое, гладкое, блестящее? Бретт уронил чемодан, опустился на колени, погрузил пальцы в сухую землю, извлек фарфоровую чайную чашку без ручки. Спекшаяся почва осыпалась, оставив чистую поверхность. Бретт посмотрел на донышко – клейма нет. «Почему только одна чашка посреди этого „черт знает где“?» – удивился он.
Бретт бросил чашку, поднял чемодан и пошел дальше.
Теперь он внимательней смотрел под ноги. Обнаружил ботинок, жутко истрепанный, но с целой подошвой. Рабочий башмак сорок третьего размера, с высоким берцем. Кто его тут оставил?