Звёздные окраины. Том 1
Шрифт:
Первым городом, что докатился до гниющего ореола, стала Москва. После и остальные, включая Верею, применили практику «городского налога». Территориальные же границы социального расслоения, были не более, чем побочным продуктом. Конечно, для москвичей вся область сплошная Звёздная окраина, и, вероятно, даже столичный бомж будет смотреть на меня свысока.
Но всех всё устраивало. Мне бы тоже было спокойнее, если бы не приходилось ежедневно околачиваться у границ, в страхе переступить невидимый порог. Междугородние поезда сразу выезжали на мост, его участок, что проходил через Звёздные, был густо засажен пушистыми
Я вернулась на кухню, и практически не глядя нажала «купить» на открытой на весь экран модели. В соседней вкладке сразу звякнуло оповещение, и тридцать тысяч мгновенно сдуло с моего счёта. Не так уж и много, – всего три месяца ада. На мгновенье я даже порадовалась, что так нелепо уроненная ложка подтолкнула меня к этому шагу. При редактировании работ в технической информации будет высвечиваться свежая версия рабочего инструмента, выглядит всяк солиднее, чем моё треснувшее ископаемое. Конечно, выкинуть я его никогда не смогу. Подарок же… Когда-нибудь займёт почётное место в собственном кабинете, рядом с картинами.
А ну-ка…
– Да, сестрёнка, алло!
– Ты где?
– Дома, где ж ещё, мама пиццу сделала, приезжай.
– Давайте лучше вы…
– И чё мы, простите, у тебя делать будем? Даже телека нет.
– Ну пиццы мне привезёте.
В животе предательски заурчало.
– Да мы пока ее до твоих трущоб дотащим она вся задеревенеет! На, мама чёт хочет, – Вадим передал трубку.
Хотелось бы, конечно, поделиться с братом радостью покупки… ну да ладно. Ещё успеется. А тащиться ко мне и правда далековато. Мама работала при институте, где учился Вадим, помощником бухгалтера, и учебная зона располагалась на другом конце города. Естественно, жильё мы всю жизнь снимали там же.
– Вера?
– Даа-а, мам.
– Ты там ешь вообще?
– Конечно ем, вот, – я кинула взгляд на грязную кастрюлю, – пельмени жарила.
– Много жирного не ешь! З…
– Полила я Замика, жив он, не цветёт, не пахнет, но стоит.
– Давай мы к тебе на следующих выходных приедем? Можешь и друзей пригласить…
Мамино «пригласить друзей» всегда звучало с каким-то даже не скрытым намёком на то, что друг должен быть один, и, естественно, – мужик. Вадим на заднем плане начал неистово ржать, и, похоже, подавился.
– Да приезжайте конечно! Я вас уже устала звать! – пыталась я попутно вспомнить, когда они вообще у меня были.
– Когда это ты нас звала? Последний месяц даже не звонишь! Как на работе?
– Нормально на работе, мам. С пятницы ничего не изменилось.
– А ты чего кстати не звонишь, аль случилось чего хорошего?
Конечно же вариант того, что случилось что-то «НЕ хорошего», моя мать не рассматривала. Как это, у её-то детей, в которых вложено: все силы, всё здоровье, все нервы и вообще всё что можно, случится что-то плохое? Да никогда.
– Ничего не случилось, мам! Всё по-старому, стабильно хо-ро-шо, – протянула я. – Повышение мне пока не светит, но я работаю над этим, – и даже почти не соврала.
– Ну молодец! Не отставай от брата, а то у нас семья наоборот, старшие ровняются на младших, – на последних строчках мамин голос перешёл в переливистое щебетание.
Я никогда не думала, что брата она любит сильнее меня, нет. Мы были для неё равны. Но любовь, это всё же то, что ты отдаёшь, а вот взамен… Вадиком она могла гордиться, радоваться. На меня надежда была одна, – внуки. Но и та пока не оправдалась. И оттого толика разочарования всегда проскальзывала в наших разговорах.
– В общем мы договорились, в следующую субботу я вас жду!
– Нет, что-то ты больно довольная…
Вадим опять заржал.
– Пока, мам!
Неужели я представляю собой такую безнадёгу, что кроме естественных женских функций ждать от меня больше нечего? Может я бы стала директором своего филиала? Или…
И когда в моей жизни настал момент, что всё будущее свелось к накоплению денег на случай увольнения? Даже мечты оказались какими-то не сформированными. Амбиции у меня не били через край, должность рядового дизайнера-художника, устроила бы меня до конца дней. А в хорошей корпорации, типа Вирны, и платят в стократ больше, чем надо. О детях и замужестве я вообще никогда не думала, а пора бы. Мне всё-таки не сорок лет, залетать в первую же ночь я не буду, и для себя пожить хочется, романтики напитаться. Через месяц мне стукнет двадцать семь. Плюс, минимум, года три для себя… Не считая поисков…
Я рассмеялась, представляя, как мама от меня отрекается, как от не оправдавшего любые надежды отрока, и поняла, что по-настоящему соскучилась по родным. В постоянных приготовлениях к худшему, вся жизнь начинает сочиться дерьмом. Надо бы с этим завязывать. И, возможно, позволить себе ещё одно платье!
Я сдержанно хихикнула, платье, как не посмотри, – излишек.
Началась быстрая приборка на кухне, душ, и, кажется, с таким умиротворением я давно не заканчивала свой день. Читалка блеснула, и открыла последние страницы. Свежее постельное бельё приятно скрежетало. Даже как-то подозрительно легко стало. Примерно на тридцать одну тысячу пятьсот легче… Да.
Оранжевый
– Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, – радостно цитировал отец Фета, распахивая шторы в моей спальне.
Я поёжился, натягивая одеяло на уши. Предатель… Стоило Арсению съехать, всё внимание родителей тут же переключилось на меня. Что на этот раз? Третьяковка, ВДНХ, палеонтологический музей? Отец встал рядом с кроватью, и я даже закрытыми глазами сквозь одеяло видел его воодушевлённый взгляд.
– Но юность беззаботна и ясна, – бубнил я, поворачиваясь на другой бок, – Сон золотой её лелеет ложе, И твой приход меня смущает. Что же?..
– Вставай, Ромео! – бесцеремонно стащили с меня одеяло. – Я договорился с Павловичем не экскурсию, нас уже ждут.
– Я ещё даже не поступил, – рычал я, цепляясь в одеяло, что уже нагло принялись с меня стаскивать.
Голова гудела… Да эту водку в жизни больше не трону… Лучше б мы в музей пошли праздновать сдачу проклятых экзаменов…