Звездные Войны Республиканские Коммандо Книга 4 Приказ 66
Шрифт:
— Кэд спит. — прошептала она. — Я разбужу.
— А ему это не вредно?
Дарман уже стал крайне заботливым отцом.
— Конечно нет. — ответила она. — Он засыпает, когда устанет. Но к распорядку дня его не приучить — у нас самих ведь нет ничего подобного.
— За ним приглядывает Лазима?
— Да. Она замечательная. Еще помогают Бесани, Кэл и Бард'ика. Но… ему пора познакомится с отцом.
— Хорошо. — Дарман сглотнул. — Теперь я готов. Честно.
— Не знаю, что еще сказать, Дар.
— Не надо ничего говорить. Мы не можем изменить то, что было, так что лучше забыть это и начать сначала.
В
— Я прощена? — спросила она.
— Да. — он чуть отстранился и потер верхнюю губу — нервный жест, который она пару раз замечала за Скиратой. В обычной гражданской одежде — не в броне или повседневке, которая ставила на нем метку «стандартизованная продукция Камино» — Дарман выглядел как любой другой, кого Этейн могла бы увидеть на улицах Корусканта, и это означало, что и у нее есть такая возможность. — Это я, Эт'ика. Я избил Кэл'буира,
Это не укладывалось в голове.
— Что?
— Я в самом деле избил его. А он даже не пытался защититься. Он просто дал мне отпсиховаться и просил прощения.
Сама мысль о том, что Дарман может настолько выйти из себя, казалась совершенно бредовой. Еще более невероятным было то, что он так избил кого–то, кого он любит — да и вообще что он так кого–то избил. Это было насилием совершенно иного рода чем то, которое он творил в бою.
«Это так? Я настолько привыкла к джедайской доктрине, что насилие приемлемо, если оно совершается не в гневе или ненависти, что не могу увидеть чего–то гораздо более глубокого?»
— С чего все началось? — спросила она.
Он рассказал мне всё, что скрывал от нас. Всё. Исследования Ко Сай, новая армия клонов… и я назвал его лжецом. Я сказал, что не могу ему верить. И притом, он не сказал мне про Кэда, и я просто… просто ненавидел его в тот миг. Хотя… даже не его. Я совершенно потерял голову, забыл обо всем, точно также, как Скорч.
В первый раз Этейн поняла, насколько надломлены были некоторые из клонов. Одно дело убеждать других джедаев во врожденной человечности клонов, другое дело — убедиться, что в этом есть также и отрицательные стороны. Этейн привыкла видеть в них неуязвимых, она признавала их выдающиеся качества, и забыла, что со временем напряжение, с которым они сражались, должно было разрушить их точно также верно, как любых других существ.
На это просто требовалось больше времени
— Как он может простить меня, Эт'ика? — проговорил Дарман.
— Потому что он любит тебя — ты его сын. — Удары не могли бы ранить Скирату. Она это знала. Утратить доверие Дармана — вот что могло его ранить. — А ты простил его?
Дарман смотрел на свои ладони. О его ярости красноречиво говорили исцарапанные и сбитые костяшки.
— Конечно. Я ничего подобного на самом деле не думал. Я просто… взбесился на пару минут.
Люди всегда говорят, что они не хотели сказать то, что сказали в пылу момента, но обычно они просто не позволяют себе об этом думать, или не позволяют себя этого сказать.
— Ты думаешь, что он все же что–то еще от тебя скрывает, Дар?
— Не знаю. — отозвался он. — Но сейчас это неважно.
Любовь и доверие — необязательно одно и то же. Этейн решительно сменила тему.
— Посмотрим, не проснулся ли Кэд?
Он не проснулся; он мирно спал и они долго стояли, зачарованно глядя на него, пока Этейн не подняла его и не вручила в руки Дарману. Кэд проснулся и уставился на Дармана широко распахнутыми глазами с трогательным удивлением. Он мог понять, что это не Ордо или Мереель? Возможно, мог. Он улыбнулся — конечно, он улыбался всем, но сейчас казалось что он улыбался как–то иначе. Наверное, она сама это вообразила. Хотя он заметно отреагировал на Дармана, когда тот взял его на руки в прошлый раз.
— Это па–па. — сказала Этейн. — Скажи па–па, милый.
По лицу Дармана текли слезы. Точно так же как и у Этейн.
Тут не о чем было говорить, можно было лишь чувствовать, и ни он, ни она не пытались описывать это словами. Они провели остаток дня и вечер, играя с Кэдом и притворяясь, что снаружи нет ожидающей их войны, и что они просто обычная молодая семья. Они даже записали на память семейное голофото. Это было необычной, дурманящей сказкой для людей, которые совершенно не были обычными, и которым не позволили бы стать обычными без боя. Этейн оценила иронию этого отчаянного стремления — не быть особенным.
— Я рад, что ты назвала его Кэдом. — наконец сказал Дарман.
— И ты рад, что его растят, как маленького мандалорианина?
— А он сможет пользоваться Силой?
— Джусик и я начинаем показывать ему, как управлять ей. Ну, если точнее, как ее скрывать. Я не хочу, чтобы Орден Джедай забрал его.
Выражение лица Дармана стало чуть жестче.
— А они это сделали бы?
— С добрыми улыбками. Но да. Сделали бы.
— Орден Джедай не такой уж замечательный, верно? На Камино нам рисовали не совсем такую картинку.
— Не все джедаи одинаковы.
— И все равно я хочу, чтобы Кэд был мандалорианином.
— И я тоже.
Этейн поддержала Кэда за руки и повела его к Дарману, но тот вырвался и заковылял к отцу с широкой, обожающей улыбкой на лице. Дарман, выглядевший точно так же счастливо, позволил Кэду вскарабкаться на себя.
— Он похож на тебя. — сказал Дарман, игнорируя факт того, что тот был вылитой его копией. Глаза у Кэда были широкими и темными; темными, как у Дармана и всех его братьев были и волосы. Впрочем, нос у него был тонким и чуть вздернутым, как у Этейн.
— Я должен бы быть там, когда он родился, да? Я видел такое в голодрамах.
— В настоящей жизни все не так чистенько. — вздохнула Этейн. И, если честно, я рада что тебя там тогда не было. Это были не лучшие мои часы.
— Было больно?
— Ты и представить себе не можешь.
Забавно — насколько полно может быть забыта физическая боль.
Когда Этейн смотрела, как Дарман ведет себя с малолетним сыном, при том, что во многом он сам был совершенным ребенком, она поражалась тому, насколько он напоминает ей Скирату — когда он брал Кэда на руки, говорил с ним и даже когда строил Кэду рожи, чтобы его рассмешить. Многие вещи люди делают инстинктивно, и даже клонирование и бессердечный режим Камино не мог этого вытравить, но в остальном что касается родительских обязанностей — им придется учиться на свое опыте.