Звездные войны: Старая Республика: Реван
Шрифт:
Корабли Ревана и Митры были вдалеке от зоны поражения, но Реван не мог сказать наверняка, был ли это результат точного расчета или прихоть фортуны.
Его воспоминания о тех событиях были стерты, и, глядя теперь на свои поступки со стороны, он не мог найти им ни объяснения, ни оправдания. Если бы он знал, что произойдет, пошел бы он на такие жертвы – отдать жизни собственных союзников ради окончательной победы над мандалорцами? Или в его план попросту закралась чудовищная ошибка?
Автор доклада не делал подобных допущений: в нем ясно говорилось, что Реван и Митра прекрасно
Но Ревану не было дела до мнения безымянного писаки. Его интересовали лишь факты, а именно – что же случилось с Митрой после битвы. И как раз в этом аспекте отчет был вопиюще неполон.
Все, что он сумел выяснить: Митра по своей воле предстала перед судом Совета и в конечном счете была изгнана из Ордена и из Республики.
– Следовало догадаться, что это ты, – раздался за спиной голос, дрожащий от негодования.
Реван поднялся с кресла и повернулся к говорившей. На ней были традиционные одежды джедая-архивариуса, но Реван знал, что на самом деле она – член Совета. Она была чересчур молода для такой высокой должности – не старше Бастилы. Ее волосы отливали белоснежной платиной, глаза были холодного голубого оттенка, а бледная кожа говорила о годах, безвылазно проведенных в архивах, вдали от солнечного света.
– Эйтрис, – кивнул Реван с вымученной улыбкой на устах, тихо ругаясь про себя.
Когда-то она была близкой подругой Митры, но наотрез отказалась присоединиться к тем, кто воевал с мандалорцами. Будучи убежденным консерватором, она разделяла нелестное мнение о Реване старших членов Совета. Из всех, кто мог помешать его поискам, Реван меньше всего хотел бы повстречаться именно с ней.
– Все пытаешься вернуть потерянные воспоминания? – спросила она чуточку самодовольным тоном, и Реван сразу же понял, что ее появление здесь не случайно.
Эйтрис, вероятно, поставила на материалы, которые он изучал, особую охранную метку и мгновенно получила предупреждение, едва они были извлечены из архивов. Никто не запрещал подобные меры безопасности, но все же к ним прибегали крайне редко. Как правило, те, кто служил в Совете Первого Знания, уважали право приходящих в архив джедаев на свободу поиска.
Тем не менее, хоть Реван и пытался сохранить свое расследование в тайне, он не сделал ничего предосудительного. И ему по-прежнему нужны были ответы.
– В этом отчете не хватает нескольких важных деталей, – произнес он и во внезапном порыве добавил: – Кто-то знатно схалтурил.
Джедай заметил, как ощетинилась женщина, и понял правоту своей догадки: Эйтрис не просто отследила отчет. Она сама его составила.
– Или это ты не видишь всей правды прямо у себя под носом, – огрызнулась она.
Реван улыбнулся. При всех увещеваниях джедаев о том, что им следует блюсти мир и спокойствие, он не мог упустить случая погладить против шерсти такую ханжу как Эйтрис.
– Полагаю, именно твоей великой мудрости мне недостает, чтобы увидеть упущенное.
– С чего ты взял, что я стану тебе помогать?
– Я все еще в Ордене, а приговор Митры занесен в протокол, – напомнил ей Реван внезапно посерьезневшим тоном. – Я имею право знать правду о том, что произошло. Все детали.
– Что тебе еще нужно знать? Она допустила ошибку, последовав за тобой. Ты повел ее по пути темной стороны. Она совершила непростительное деяние, и Совет изгнал ее.
– Это был отчаянный ход, сделанный в отчаянное время, – парировал Реван. – И генератор гравитационной тени был экспериментальным образцом. Откуда Совет мог знать, что Митра вообще имела представление о том, что может случиться? Что, если все это было ошибкой? Несчастным случаем?
– Генератор гравитационной тени был оружием, созданным для войны, – проговорила Эйтрис с ледяной рассудительностью в голосе. – Его единственное предназначение – убивать и разрушать, и Митра отдала приказ запустить его. Это что, несчастный случай?
– Но она явно сожалела о своих деяниях и добровольно сдалась Совету. Почему к ней не проявили милосердие?
– Совет должен был преподать наглядный урок, – говоря это, Эйтрис даже не пыталась скрыть горечь в голосе. – В назидание прочим, кто мог бы ослушаться воли Совета. Какое уж тут милосердие.
– Я не верю, что все настолько просто, – настаивал Реван. – Мои преступления были куда страшнее, но мне же дали второй шанс.
– Потому что ты все еще мог быть нам полезен.
Реван чувствовал, что Эйтрис что-то недоговаривает.
– Что ты имеешь в виду? Митра тоже была могущественным джедаем. Почему Совет не попытался вернуть ее?
Женщина потрясенно покачала головой:
– Ты и вправду понятия не имеешь, во что ее превратил, верно?
– Не имею, – взорвался Реван, не в силах больше сдерживать досаду. – У меня в памяти сейчас дыр больше, чем в каминоанской губке! Так почему бы тебе не просветить меня?
Эйтрис закусила губу и гневно уставилась на собеседника. Затем, очевидно, решив, что быстрее отделается от Ревана, если ответит на его вопросы, заговорила:
– Митра оказалась ближе к генератору, чем ты. Ударная волна настигла ее, едва не погубив. Сделав ее беззащитной. И в этот момент Митра почувствовала в Силе гибель мандалорцев и своих собратьев – республиканских солдат. В ее состоянии это стало последней каплей. Это могло запросто убить ее. – Эйтрис запнулась от избытка эмоций, затем продолжила: – По наитию, она воспользовалась единственным известным ей способом, чтобы спастись. Она отрезала себя от Силы. Навсегда.
– Мне очень жаль, – искренне произнес Реван. – Я и вправду не знал.
– Да неужели? – сердито спросила Эйтрис. – Тогда почему вы с Малаком бросили ее, улетев в Неизведанные Регионы? Вы сообразили, что она больше не представляет для вас ценности, и покинули ее. Вот почему она вернулась и предстала перед судом Совета.
– Всего этого нет в отчете. Это правда или домысел?
Молчание Эйтрис было красноречивее любых слов. Реван продолжал:
– Даже если ты не лжешь – я теперь не тот, что прежде. Справедливо ли обвинять меня в старых грехах?