Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории
Шрифт:
Возможно, она никогда и не была сиротой. Гален Эрсо был жив. Не тот мягкий земледелец, которого она помнила, не то годами презираемое трусливое чудовище, которое бросило ее, чтобы стать ведущим оружейником Империи. Оба этих мужчины тоже умерли на Джеде.
Но был и еще один Гален Эрсо. Он сапфировым светом сиял во мраке мысленной пещеры, в которой теперь жила Джин, и повторял одни и те же слова. Слова о любви, счастье и одиночестве. Извинения за стародавние поступки. Планы и ложь о «Звезде Смерти», разрушителе планет…
«Моя любовь к
Она не могла остановить поток этих слов. Каждое разрывало ее душу на части, но Джин все равно цеплялась за них, чтобы обрести утешение.
Она сидела в отсеке U-транспортника и из глубины пещеры взирала на своих спутников. Джин смотрела на их лица сквозь узкую смотровую щель сломанного люка. Ее мало заботило, как она сама выглядела со стороны — растрепанное, побитое, чумазое существо, безжизненно уставившееся в окружающее пространство. Джин ненавидела себя за эту слабость.
— Бейз, скажи мне. — Голос Чиррута, слепого хранителя уиллов, спасшего ей жизнь. — Неужели весь? Весь город?
Бейз. У спутника Чиррута есть имя. Он сидел по соседству со слепцом, уставившись в переборку. Пульсирующий за иллюминаторами бело-синий свет гиперпространства отражался на его щеках.
— Скажи мне, — повторил Чиррут.
— Весь, — кратко и горько ответил Бейз.
«Столицы Джеды больше нет».
Джин ошалело продолжила мысль. Гибель столицы означала гибель Со, гибель многих, а то и всех его солдат, смерть закутанных в красные плащи паломников и голосистых продавцов воды. Смерть той девчушки, которую она подхватила на руки во время бойни на площади. Жестокая, бессмысленная смерть единственного живого существа, которому Джин сумела помочь за все время этого задания.
«Мы зовем ее „Звезда Смерти". Точнее названия не придумать».
Разрушитель планет существует. Она насмехалась над ним, насмехалась над повстанцами за слепую веру в эти сказки, которые теперь обернулись реальностью.
Изменилось бы что-нибудь, поверь она быстрее, сохрани веру в отца? Удалось бы им найти Со раньше, отреагировать вовремя и сделать… что?
Была ли гибель столицы Джеды ее виной? Хотя бы отчасти?
— Вас понял.
Шепот Кассиана. С кем-то переговаривался по передатчику. А теперь обращается к дроиду в кабине:
— Проложи курс на Иду.
Джин повторила слова разведчика у себя в голове, словно пытаясь расслышать их на фоне речей своего отца в темноте пещеры.
— Иду? — переспросила она хриплым голосом.
— Сырая дыра, если верить докладам, — ответил Кассиан. Повстанец удивленно покосился на нее, но его лицо быстро стало прежним. — Немногочисленное местное население в основном состоит из деревенских нерфопасов. Официально Империя ведет на планете исследования и химическое обогащение породы.
— Мой отец там? — Джин задрала подбородок, чтобы справиться с хрипотой.
Она попыталась представить себе воссоединение. Попыталась представить, как она впервые встречает мужчину с голограммы и рассказывает ему, кто она такая. Говорит: «Я видела твое послание». Ей бы радоваться. Ее отец — герой.
Но кто она такая? Леана Халлик, Танит Понта, Кестрел Дон. Запачканная кровью воительница, воровка и узница, которая почти пятнадцать лет ненавидела Галена. Окружила его стеной презрения и не поверила ни единому его предупреждению о «Звезде Смерти», когда отцу понадобилась ее помощь. Когда они встретятся, ей придется рассказать и об этом. Даже от одной этой мысли Джин стало тошно.
Знай Джин все наперед, могла ли она стать кем-то иным?
«Я старался думать о тебе лишь в те минуты, когда У меня были силы».
— У меня было не так много времени, чтобы пообщаться с нашим новым другом Бодхи, — произнес Кассиан, указав на пятого обитателя отсека, длинноволосого мужчину в заляпанном имперском летном комбинезоне.
На голове пилота красовались потрепанные очки, а сам Бодхи, уткнувшись в пол, нервно перебирал пальцами, то и дело что-то шепча себе под нос.
— Но послание ему передали именно там, — продолжил Андор. — Там ли твой отец? Думаю, да.
Джин отстраненно кивнула. Шепот Бодхи становился громче — сбивчивая, неразборчивая мешанина звуков. Затем он наклонился вперед, обратив все свое внимание на Джин.
— Ты дочь Галена Эрсо? — спросил он.
Пилот выглядел так, будто не спал несколько дней и боялся, что стоит ему сомкнуть глаза, как кто угодно — Бейз, сиденья, переборка — вцепится ему в горло. Перебежчик выглядел почти столь же жалко, как она сама.
— Ты знаешь его? — задала встречный вопрос Джин.
Что он думает о незнакомце с голограммы?
— Да.
В голове роились еще сотни вопросов, но Джин не хотела знать ответов.
— Он что-нибудь тебе говорил?
— Он сказал… — Бодхи наклонил голову, — сказал, что я сам могу все исправить. Что я могу все исправить, если мне хватит храбрости и я буду слушать свое сердце. Если сделаю первый шаг.
Он одними губами беззвучно складывал и проглатывал целые предложения, прежде чем успокоился.
— Наверное, уже слишком поздно, — наконец выдал он.
Столицы Джеды больше нет. Со больше нет. Его солдат больше нет. Маленькой девочки больше нет.
— Еще не поздно, — произнесла Джин. По крайней мере, пилот пытался.
— По мне, так уже позднее некуда, — проворчал Бейз.
В тишине отсека, в темноте пещеры Джин прислушалась к словам отца.
«Уязвимость именно там».
Галену вторит предсмертный вопль Со: «Спасите мечту!»
Теперь Гален и Со вместе рвали ей душу, требуя то, в чем она уже им отказала. Требуя расплаты за каждый раз, когда она подвела их. За каждый день, когда Леана, Танит и Кестрел влачили свое славное, но жалкое существование. Но Джин нечего было им дать. Она оказалась совершенно опустошенной. Во тьме потерялось даже то, что она хранила в пещере. У нее не осталось ничего, кроме голоса голограммы.