Звездные войны. СССР против США
Шрифт:
Первый запуск наметили на 16 апреля 1946 года. Хотя он должен был решать в основном технические вопросы, ученые разместили на ракете контейнер с приборами, регистрирующими интенсивность космического излучения. Получается, американцы практически сразу рассматривали немецкие ракеты как средство для изучения высших слоев атмосферы, что могло помочь при проектировании более совершенных аппаратов.
Однако через несколько секунд после старта ракета внезапно развернулась на 90° и устремилась на восток. Остановить ее неуправляемый полет удалось лишь с помощью системы аварийной отсечки топлива. Расследование показало, что сбой произошел из-за разрушения бракованного газового руля.
Десятого мая 1946 года для представителей прессы и всех тех, кому повезло оказаться на полигоне, был проведен показательный пуск следующей ракеты. Демонстрация завершилась блестяще, а вслед за ней начались плановые испытания. В ходе их проведения были достигнуты весьма значимые
Особый интерес представляют запуски в рамках научно-исследовательской программы «Blossom» («Цветок»). Основными целями программы были проверка отделения от ракеты экспериментального отсека и изучение возможности его спуска на парашюте. Но командование ВВС США решило использовать эти эксперименты также для прояснения вопроса выживания человека при суборбитальном полете. Беспокойство вызывали необычные факторы подобного путешествия: перегрузки, вибрация, шум и невесомость. Разумеется, человека ракета поднять не могла, и тогда в медицинской лаборатории на авиационной базе имени братьев Райт подготовили миниатюрных макак-резус. Все системы жизнедеятельности, включая приборы для регистрации пульса и дыхания, помещались в носовом отсеке ракеты в алюминиевой капсуле вместе с обезьяной. Одиннадцатого июня 1948 года, за 45 минут до первого старта, обезьяне по кличке Альберт был сделан обезболивающий укол, а в тело вживлены электроды, контролирующие кровяное давление и дыхание. Затем Альберта поместили в крошечную капсулу, установленную в носовом отсеке ракеты. На высоте 62 км головной отсек благополучно отделился и начал спуск. Однако парашют раскрылся слишком поздно, отсек разбился и обезьяна погибла.
Только через год инженеры подготовили новую серию экспериментов, разработав удлиненный носовой отсек, который позволял разместить больше вспомогательных приборов. На Альберта-2 надели специальную дыхательную маску; система эвакуации обрела новый парашют. Четырнадцатого июня 1949 года ракета «А-4 / V-2» взмыла в воздух, поднявшись на высоту 133 км, но снова произошла авария — капсула оторвалась от парашюта и на огромной скорости врезалась в грунт. Шестнадцатого сентября состоялся запуск Альберта-3, и опять удача изменила экспериментаторам: ракета взорвалась и рассыпалась. Двенадцатого декабря 1949 года Альберт-4 благополучно поднялся на высоту 126 км, но в итоге разделил судьбу своих предшественников. Американцам пришлось сменить ракету «А-4» на новую «Aerobee» («Аэроби») — результативность выросла, хотя обезьяны продолжали гибнуть на спуске. В конечном итоге ученые отчаялись добиться успеха и ограничились данными регистрирующих приборов: те показывали, что обезьяны более или менее нормально переносят этот травмирующий полет. Хотя у американцев не получилось довести программу до победного конца, вполне можно говорить о том, что они добились важного приоритета в космической сфере, на два года раньше советских коллег запустив живое существо на космическую высоту.
Боевое применение «А-4/ V-2» интересовало американцев в меньшей степени, ведь они очень быстро убедились в капризности немецких ракет. Кроме того, скромная дальность их полета не отвечала возросшим требованиям, продиктованным планами вероятной войны с Советским Союзом. В 1949 году армейское командование приняло решение перевести немецких ракетчиков в Редстоунский арсенал в Хантсвилле — перебазирование завершилось в ноябре 1950 года. Сначала команда Вернера фон Брауна работала над новым самолетом-снарядом, затем ей поручили создание тактической ракеты «Редстоун», которая была развитием линии «А-4» и могла доставить боеголовку на расстояние свыше 300 км. Ракета была принята на вооружение в 1953 году и дважды испытывалась в комплекте с ядерным зарядом. И она очень пригодилась, когда зашла речь о том, чтобы догнать и обогнать СССР в космических достижениях.
Соединенные Штаты Америки по праву гордятся своей авиацией. Тут есть чем восхищаться. На счету американцев не только первый полет крылатого аппарата тяжелее воздуха (братья Райт, 17 октября 1903 года), но и целый венок мировых авиационных рекордов: по скорости, дальности беспосадочного полета, грузоподъемности, высоте. Отдельные из достижений оспариваются, другие со временем перестали быть рекордами. Но любовь американцев к своей авиации непреходяща, летчики в этой стране всегда были на положении национальных героев, а Военно-воздушные силы (United States Air Force, USAF)
Посему нет ничего удивительного в том, что, когда во время Второй мировой войны разведка из Европы стала докладывать о появлении у нацистов новых истребителей — реактивного «Ме.262» и ракетного «Ме.163», — в Министерстве обороны США забеспокоились и приняли соответствующие меры. В декабре 1943 года на совместном заседании представители ВВС, ВМС и промышленности США наметили программу исследований высоких скоростей полета с перспективой их использования для военных целей. Промышленность в то время была перегружена массовым производством боевых самолетов, и из всех инженерных компаний только «Белл эйркрафт» («Bell Aircraft Corp.») согласилась взяться за эту перспективную программу. Тридцатого ноября 1944 года с корпорацией было подписано соглашение о строительстве опытного самолета с жидкостным ракетным двигателем «МХ-524», позднее переименованного в «МХ-1», затем в «XS-1», а еще позже — в «Х-1». Основные технические параметры машины были сформулированы специалистами Национального консультативного комитета по аэронавтике (National Advisory Committee for Aeronautics, NACA), а изготовление летных экземпляров финансировали ВВС. В конце 1944 года группа инженеров под руководством главного конструктора фирмы «Белл эйркрафт» Роберта Вудса приступила к проектированию «Х-1». Для ускорения процесса они часто прибегали к материалам, собранным разведкой по немецким ракетопланам. Интересно, что в качестве модели-прототипа была выбрана полудюймовая пуля для пулемета Браунинга, аэродинамические качества которой к тому времени были досконально изучены.
В январе 1946 года образец гиперзвукового ракетоплана был построен. Первые его испытания ставили своей целью отработку аэродинамических характеристик и выглядели специфично: планер «Х-1» без двигателя на скорости 240 км/ч отделялся от бомбардировщика-носителя «В-29», затем планировал и приземлялся на аэродром. Позднее пришла очередь полетов с кислородно-спиртовым двигателем XLR-11 — первым американским ракетным мотором, созданным специально для авиации. Поскольку время его работы не превышало четырех минут, ракетоплан так же сбрасывали с самолета-носителя на высоте 9000 м. Уже 9 декабря 1946 года испытатель Чалмерс Гудлин поднял в воздух второй экземпляр «Х-1» с ракетным двигателем, а в двадцатом полете набрал на нем скорость, близкую к звуковой.
Однако рекорд достался другому пилоту — капитану ВВС Чарльзу Егеру. Тут сыграли роль личные качества: Гудлин затребовал за преодоление звукового барьера премиальную сумму в размере 150 тысяч долларов, а Егер считал, что совершить такой полет — долг и честь для пилота. Егер начал подниматься на «Х-1» в августе 1947 года и 10 октября, в своем двенадцатом вылете, достиг скорости, которая была близка к звуковой. За два дня до решающего испытания Егер во время прогулки упал с коня и сломал два ребра. Первую помощь ему оказал ветеринар из ближайшего поселка. Пилот боялся, что его отстранят от работы, и не сообщил о переломах начальству. Из-за нестерпимой боли Егер даже не смог без посторонней помощи закрыть люк аппарата. Но, превозмогая себя, успешно справился с заданием. Четырнадцатого октября 1947 года первым в мире Чарльз Егер превысил на ракетоплане «Х-1» скорость звука. Вот как он описывал свои ощущения в тот день: «В глубинах моего разума таился страх. Я знал о нем и контролировал его. <…> Но полет начался даже спокойнее, чем ожидали: до этого случались неприятности вроде возгорания хвоста самолета, отказа пускателя и тому подобное. На этот раз все прошло гладко: отцепка, запуск четырехкамерного ракетного двигателя XLR-11. Когда началась знакомая тряска, я полностью сосредоточился на указателе числа Маха. Стрелка колебалась на величине 0,96 и неожиданно прыгнула на 1,06. Я решил, что это ошибка, вызванная ударными волнами. И вдруг все стихло: ни вибрации, ни ударных волн — ничего. Я подумал: „Надо же! Эта проклятая штука не развалилась…“ А на земле услышали первый искусственный „звуковой удар“ и решили: что-то пошло не так. Но на самом деле все получилось как надо: я преодолел звуковой барьер“.
Всего американцы построили три „Х-1“. На них было выполнено 157 испытаний, большинство — с включением ракетного двигателя. Для изучения отдельных аспектов сверхзвукового полета создавались дополнительные варианты ракетоплана. В частности, „Х-1А“ был заказан фирме „Белл эйркрафт“ для изучения аэродинамических явлений на скоростях свыше двух звуковых и высотах более 27 км — он был длиннее и тяжелее „Х-1“, отличаясь также выступающим фонарем. Первый безмоторный полет нового ракетоплана состоялся 14 февраля 1953 года, а уже через неделю летчик-испытатель Джин Зиглер впервые включил на нем ракетный двигатель. Двенадцатого декабря 1953 года Чарльз Егер достиг на нем скорости, превышавшей скорость звука в два с половиной раза. Тогда ракетоплан неожиданно показал „норов“, войдя в перевернутый штопор, и только высокая квалификация спасла Егера от смерти.