Звездный десант
Шрифт:
Хочется упомянуть, хотя хронологически это было позже, о судьбе стукачей. Вайо яростно настаивала на их ликвидации, но когда их согнали в кучу, потеряла мужество. Я ожидал, что проф согласится с ней, однако он покачал головой.
— Нет, дорогая Вайо, как бы мне ни претило насилие, есть только два способа обращения с врагами: или убить их, или превратить в своих друзей. Все полумеры чреваты осложнениями в будущем. Человек, настучавший на своих друзей один раз, будет стучать и дальше, а впереди у нас еще много испытаний, и стукачи могут оказаться очень опасными. Так что придется им умереть. И
— Профессор, — сказала Вайо, — вы когда-то говорили, что если осудите человека, то сами его и казните. Вы собираетесь это сделать?
— И да, дорогая леди, и нет. Их кровь будет на моих руках; я принимаю на себя ответственность. Но у меня есть план, который должен отбить всякое желание шпионить у всех потенциальных доносчиков. И Адам Селен объявил, что такие-то люди были наняты Хуаном Альваресом — покойным шефом безопасности бывшей Администрации — в качестве тайных осведомителей и во всеуслышание назвал их имена и адреса. И даже не намекнул, что с ними делать.
Одному из них посчастливилось затаиться на целых семь месяцев, сменив место жительства и фамилию. Его тело было найдено в начале 2077 года вблизи южного шлюза в Новолене. Однако большинству удалось прожить лишь несколько часов. Спустя считанные часы после coup d'etat мы столкнулись с проблемой, о которой раньше даже не задумывались. С проблемой Адама Селена. Кто же такой Адам Селен? Где он? Это была его революция, он проработал в ней каждую деталь, каждому товарищу был знаком его голос. Теперь мы вышли из подполья… так где же Адам?
Мы целую ночь бились над этой проблемой в номере «Л» отеля «Малина»; мы обсуждали ее и одновременно принимали решения по сотням разных вопросов, возникавших у людей, которые хотели знать, что делать дальше, а сам «Адам» в это время разными голосами отдавал распоряжения по другим вопросам, не нуждавшимся в обсуждении, составлял фальсифицированные выпуски новостей для Терры, держал в изоляции Комплекс и делал еще великое множество дел. (Сомневаться не приходится: без Майка мы не смогли бы ни захватить Луну, ни удержать ее.) По моему мнению, стать «Адамом» должен был проф. Проф был нашим руководителем и теоретиком; его знали все; некоторым особо доверенным товарищам он был знаком как «товарищ Билл», а прочие знали и уважали профессора Бернардо де ла Паса. Он же учил половину выдающихся граждан Луна-Сити, а также многих в других поселениях и был известен каждой мало-мальски заметной шишке в Луне.
— Нет! — сказал проф.
— Почему «нет»? — спросила Вайо. — Проф, мы вас выбрали. Скажи ему, Майк!
— Резервирую свое мнение, — ответил Майк. — Хочу послушать, что скажет проф.
— Я вижу, ты все уже проанализировал, Майк, — сказал проф. — Вайо, мой бесценный товарищ, я не отказался бы, если бы это было возможно. Однако у нас нет способа сделать мой голос похожим на голос Адама, а каждый товарищ знает Адама по голосу. Именно для этого Майк и сделал его таким запоминающимся.
Мы еще пообсуждали: может, будем показывать профа только по видео, а Майк тем временем пусть говорит за него известным всем голосом Адама.
И отвергли этот вариант. Слишком многие знали профа и слышали его речи, совершенно не совпадавшие с голосом и манерой Адама.
Я эту идею придушил в зародыше. Народ и так удивится, узнав, что я один из замов председателя, а в то, что я и есть номер первый, просто никто не поверит.
— Давайте примем промежуточное решение, — сказал я. — Адам был тайной все это время. Пусть так пока и остается. Его будут видеть только на экранах — в маске. Проф даст ему тело, Майк — голос.
Проф покачал головой.
— Я не знаю более верного пути разрушить доверие к нам в столь ответственный момент, чем выставить лидера, скрывающегося под маской. Нет, Манни.
Мы обсудили возможность пригласить на эту роль актера. В Луне не было профессиональных актеров, но были хорошие любители, как в Лунном любительском театре, так и в Ассоциации «Новый Большой Театр».
— Нет, — суммировал проф, — не говоря уже о том, что нужно найти актера, который не возомнил бы себя Наполеоном, мы просто не можем ждать. Адам должен начать заниматься делами не позже завтрашнего утра.
— В таком случае ответ напрашивается сам собой, — заявил я. — Надо использовать Майка и никогда не показывать его по видео. Только радио. Придется придумать объяснение, почему Адама нельзя видеть.
— Вынужден согласиться, — ответил проф.
— Ман, мой самый старый друг, — сказал Майк, — а почему ты говоришь, что меня нельзя показывать?
— Ты что — не понял? — спросил я. — Майк, для видео нам нужны лицо и тело, но тело у тебя состоит из нескольких тонн металла. Лица же вообще нет, и это твое счастье — не надо бриться.
— Но что мешает мне показать лицо, Ман? В данную минуту я показываю вам голос. Ведь за ним нет звука. Могу точно так же показать лицо.
Я был настолько ошарашен, что даже не нашелся, что ответить. Просто уставился на экран видео, который мы установили, когда сняли номер надолго. Импульс это импульс это импульс [144] . Электроны гоняются друг за другом. Для Майка весь мир состоит из множества серий электрических импульсов, посланных им, или воспринятых, или мельтешащих в его внутренностях.
144
пародируется знаменитая фраза американской писательницы Гертруды Стайн (1874 – 1946) «Роза это роза это роза», неоднократно служившая предметом насмешек в литературе.
Наконец я сказал:
— Нет, Майк.
— Почему нет, Ман?
— Потому что у тебя ничего не получится! Голосом ты овладел прекрасно. На это требуется несколько тысяч решений в секунду — черепашья скорость для тебя. Но построить видеоизображение — значит… хм… производить в секунду, скажем, десять миллионов операций. Майк, ты такой проворный, что мне этого просто не постичь. Но не настолько проворный.
— Хочешь пари, Ман? — вкрадчиво спросил Майк.
— Если Майк говорит, что может, значит, может! — возмущенно воскликнула Вайо. — Манни, чего ты к нему вяжешься?