Звездный Гольфстрим
Шрифт:
— Есть! — вместо профессора ответил Герберт. — Есть всеми забытая и давно законсервированная станция ММГ! Двигаем туда?
— Нет, стоп! Чтобы нас сразу не вычислили, поедем с пересадками. Это можно?
Спустя десять минут уставшие и мокрые от пота они в очередной раз вытолкнули криокамеру из кабины лифта в темное помещение. Медленно разгорелись тусклые лампы холодного света.
Оглядевшись, Ричард понял, что находятся они действительно на небольшом перроне старой станции суперподземки — мономагга — более индивидуального и на порядок, а то и выше, более совершенного технологически преемника старого метро и скоростного монорельса. Рядом стоял каплевидный сине-белый вагон, больше похожий на фюзеляж старинного самолета. При их приближении, двери с резиновым шлепком разошлись — видимо, от времени гермопрокладки
Пока Ричард, Блумберг и Моран вталкивали криокамеру внутрь вагона, Герберт заблокировал изнутри двери лифта ДДЛ, после чего бегом присоединился к своим товарищам.
— Куда теперь? — тяжело дыша, спросил Блумберг.
— Мономагг «Ламанш» Западного отделения европейских монорельсовых дорог системы ММГ приветствует вас на своем борту! — неожиданно прозвучал из динамиков лишенный выражения голос. — Прошу определиться с маршрутом и с оплатой поездки.
— Пока направление — Лион! — не задумываясь, выпалил Ричард. — Оплата придет чуть позже от наших спонсоров!
— Направление Лион, Франция. Принято. Прошу занять места и закрепить багаж в хвостовой части кабины. Расстояние Льеж — Лион — 590 километров, расчетное время в пути — 45 минут.
Герберт и Айво подвели криокамеру к задней стенке и принайтовали ее специальными ремнями. Затем все расселись по удобным авиационным анатомическим креслам, и мономагг «Ламанш» мягко и беззвучно тронулся, будто и не стоял здесь без движения несколько десятков лет. В верхней части впереди располагался большой гологравизор, на котором возникла карта Европы и схема их маршрута с рубиновой точкой — позицией вагона в настоящий момент времени.
Сначала движение мономагга было небыстрым — много поворотов. Видимо, компьютер вел его к туннелю, который и будет той прямой, по которой он понесется с сумасшедшей скоростью. Ричард вспомнил, что туннели для мономаггов прокладывали практически всегда по прямой, стараясь избегать поворотов, а уж если это было невозможно, то они проектировались с минимальным изгибом и соответствующей угловой параболикой, для прохождения на полной скорости. Мономагг способен разгоняться до 800 километров в час и даже более. На скорости свыше восьмисот специальная система отвода воздуха, выталкиваемого вагоном из туннеля, теряет эффективность и начинает притормаживать экспресс. Но это справедливо для местных линий, где проложено всего два магнорельса, и сечение трубы туннеля небольшое. На крупных магистралях, где проложено до десяти и более магнорельс (что-то вроде многожильного кабеля) и где сектора движения разделены решетчатыми конструкциями, а сечение трубы иногда превышает 50 метров, скорости могут достигать и тысячи километров в час. Однако с бурным развитием индивидуального и доступного флаертранспорта ни автомобили, ни мономагг (система ММГ) не смогли выдержать конкуренции. Первые были в подавляющем большинстве сданы на переработку, за исключением суперкаров и коллекционных машин, а системой ММГ просто постепенно перестали пользоваться и забыли. Но, как это ни странно, ни у кого не поднялась рука отключить суперкомпьютер Фарадей (100 петафлоп), обслуживающий всю мировую сеть ММГ и не допустивший ни одного серьезного сбоя или аварии за все время эксплуатации системы. Но иногда какая-нибудь артерия системы оживала и разгоняла до бешеной скорости когда любителей острых ощущений, когда группы школьников, изучающих историю науки и техники, когда студентов транспортных вузов… Но на 99 процентов система ММГ бездействовала, хотя и была готова в любой момент заработать с полной нагрузкой — все необходимые технические работы проводились в срок и в полном соответствии с регламентом. Раньше эту систему законсервировали бы «на случай войны», а теперь зачем?
Вагон мономагга вырулил на прямой участок, и пассажиры почувствовали, что их заметно прижало к спинкам кресел. На гологравизоре сбоку побежали зеленые цифры: 60… 80… 100… 120 километров в час. Через пять минут индикатор показывал уже 480 километров.
— Мистер… Сноу, — негромко позвал профессор. — Почему Лион?
— Там есть отделение КОНОКОМа…
— В Брюсселе тоже, к тому же это намного ближе, — проворчал Моран.
— Это и плохо. Нам надо куда подальше. Кстати, профессор, у вас нет друзей, коллег по вашему криогенному
— Откуда у меня такие знакомые? — пожал плечами профессор.
— Погодите, погодите! — вмешался в разговор Герберт. — Профессор, а вы не помните случайно доктора Клейна? Стефана Клейна?
— Клейна? Это того психа, который все пытался оживлять мертвых?
— Нет, он изобрел прибор и методику считывания информации из глубокого подсознания людей, находящихся в бессознательном или коматозном состоянии, — спокойно пояснил Герберт.
— Как, как? — вскинул брови Блумберг.
— Да, был такой шарлатан, что-то такое всплывает в памяти. Прибор у него, когда надо, не работал, а методика требовала не меньших допусков, чем любая другая. В общем — туфта! — сплюнул Моран.
— Не скажите, профессор. Вы уж извините, но припомните, Клейну всю дорогу вставляли палки в колеса, да он и сам, конечно, во многом виноват — характерец тот еще! Просто его выступления постоянно сопровождались какими-то дикими выходками и скандалами. Вот и вы, профессор, сначала вспомнили, только то, что он оживлял мертвых. Да, на одном из своих выступлений Клейн попытался продемонстрировать мнемоскопирование мозга больного, впавшего в кому много лет назад. Я уже не помню, что там произошло на самом деле, заручился ли он разрешением родственников несчастного или нет, но суть в том, что больной прямо во время демонстрации окончательно испустил дух, а Клейн, вместо того чтобы попытаться его вернуть, судорожно начал мнемоскопирование, после чего в зале возникла безобразная драка между малочисленными сторонниками Клейна и остальными присутствующими. В общем, ученые мужи оттаскали друг друга за бороды, разбили несколько стаканов и графинов об лысины, расквасили друг другу носы, и были разняты совершенно обалдевшими от такого поворота событий полицейскими. Буквально через несколько дней Клейн был подвергнут большинством врачебной братии остракизму и исключен из всех медицинских академий и организаций, где состоял членом. После этого скандала, ставшего апофеозом его карьеры, он окончательно исчез из публичной медицины. Но я слышал, что он имеет свою небольшую, прекрасно оборудованную лабораторию где-то на севере Африки, в Марокко, что ли. Он всегда обладал достаточными финансовыми возможностями, отец, рано умерший, завещал ему свое немалое состояние. Стефан удачно его вложил, и даже просто проценты от него он был не в состоянии потратить полностью.
С интересом дослушав красочный экскурс Герберта, Ричард достал свой МИППС и принялся щелкать клавишами, пристально вглядываясь в экран. Прошло по крайней мере четверть часа, пока Ричард не поднял голову и оглядел присутствующих.
— Все, меняем маршрут, — произнес он.
Пассажиры мономагга в недоумении уставились на него. В это время на экране гологравизора появилась надпись: «Гриф СС. Маршрут: Лион — Тулуза — Сарагоса — Мадрид — Гибралтар — Сеута — Фес — Бешар — Тагит. Расстояние: 2950 километров, расчетное время в пути: 3 часа 05 минут». После этого, совершенно неожиданно для всех, и Ричарда в том числе, появилось лицо Дон Кимуры:
— Профессор, благодарю за сотрудничество и прошу извинить за причиненные неудобства, но делаем мы общее дело, поверьте. Говорю с вами по закрытой шифр-связи, прослушать и перехватить наш разговор невозможно, по крайней мере, мне так обещали наши технари. Из сообщения агента Сноу я понял, куда и к кому вы направляетесь. Предупреждать мы его не собираемся, но наши люди подстрахуют. Техника использоваться не будет — можно привлечь к себе ненужное внимание. Вопросы есть?
— Господин директор, а что с тремя андроидами, которые угрожали нам в клинике профессора? — не удержался Ричи.
— Двое ушли, один уничтожен.
— Совсем? — привстал Айво.
— Нет, его… кх-м… тело исследуют. Все?
— Господин директор, позвольте еще один вопрос? Как там с «Пеликаном»?
— Пока похвастаться нечем. Ищем. Все? Тогда успехов! — Дон Кимура отключился.
— И что мы будем у этого Клейна делать? — тряхнул седой шевелюрой Моран.
— Во-первых, мы попробуем…
Научная дискуссия между Мораном, Гербертом и Блумбергом завязалась нешуточная, и Ричард решил, что настало время немного отдохнуть — когда еще выпадет такая возможность, черт его знает! Он привел кресло в горизонтальное положение.