Звездный кадет
Шрифт:
– Ага, - Ирида улыбнулась, - ты, кстати, знаешь, что все входы сюда блокированы элитным спецназом?
– Нет, - Дин покачал головой, - должно быть, нас пропустили. Но как ты сама сюда попала?
– Как я уже говорила – у Лиги свои пути.
– Почему ты решила вмешаться? – спросил Дин.
– Прямая обязанность телохранителя, - ответила Ирида, - наш контракт никто не расторгал. Когда я увидела, как эта карга начала тыкать в тебя руками, а ты вдруг послушно приставил свой импульсик к виску, что ещё мне оставалось делать? Удивительно, что за великой тайной якобы убивающей информации оказался банальный гипноз.
– Это не банальный гипноз, - возразил Дин, - думаю, тут нечто большее.
– Что ты видел? – спросила Ирида, - маму?
– Понимаю, как это выглядит со стороны. Но, повторяю: это нечто большее. Это была она. По-настоящему. Понимаешь? И отец. Кстати, у тебя есть его новые фотографии?
– Чего? – Ирида удивлённо подняла бровь, - ты что, думаешь, я таскаю с собой личные материалы клиентов?
– Как он сейчас выглядит? Поправился, верно? Полюбил дорогие костюмы…
– Твой мозг, твоё подсознание вполне могло всё это нарисовать.
– Нет… - Дин с сомнением покачал головой, - не знаю… может быть. Но ощущения… это было реально, понимаешь?
– Ладно, - кивнула Ирида, - давай лучше готовиться к тому, чтобы вырваться отсюда. Мне придётся раскрыть тебе некоторые вещи, которые Лига бы не одобрила для раскрытия. Понимаешь? Но выхода нет. Спецназ, когда все сроки выйдут, сюда обязательно спуститься.
– Ты не боишься идти против Императора? – спросил Дин, поглядев телохранительнице в глаза.
– Лига не зависит от государств, - Ирида улыбнулась и пожала плечами, - иначе мы бы небыли так популярны.
– Ты знаешь, зачем я здесь? – спросил Дин после секундной паузы.
– Император избавляется от двойника довольно запутанным и неординарным способом, - ответила Ирида, - чтобы ничто не омрачало его дальнейшее правление. Если, конечно, Империя устоит.
– Посмотри на ту стену, - Дин указал на объект.
– Древность какая-то. И что?
– скептически ответила Ирирда, но через секунду добавила: - постой… это как-то связано с этой? – она кивнула на останки Ириды.
– Это связано со мной, - ответил Дин.
– Давай об этом подумаем потом. Когда окажемся в безопасном месте.
– Хорошо, - кивнул Дин, - но сначала я побываю внутри.
Ирида растерянно нахмурилась.
А Дин, не смущаясь, расстегнул комбинезон и разделся до трусов.
– Слушай, я понимаю, стресс… - пробормотала Ирида, - не пойми меня неправильно, ты симпатичный парень, но наш контракт в некоторых вопросах очень строг…
Дин, не слушая телохранительницу, вскрыл обе полости в ногах.
Ирида присвистнула.
Дин достал ключи. Посмотрел на телохранительницу.
– Я пойду один, - сказал он, - спасибо тебе за помощь.
– Подожди, но ты!.. – воскликнула Ирида.
– …не пытайся остановить! – перебил Дин, который уже вошёл в холодную воду озера.
– Скажи хоть, что это за штуковины? У тебя в руках?
– Ключи, - Дин обернулся, чтобы бросить мимолётный взгляд через плечо.
– От чего?
– Я не знаю, - ответил Дин, - но очень хочу это выяснить.
Дин не знал, какое имя ему дали мать и отец. Его забрали социальные службы всего через три месяца после рождения, когда иммиграционное дело родителей было окончательно закрыто. Им просто не повезло: хороший адвокат наверняка мог бы протянуть ещё как минимум несколько лет на апелляциях, а потом, ссылаясь на прецеденты штата, добиться пересмотра.
Дином его назвал приёмный отец. И дал свою фамилию: Кунц. А ему она досталась от немецких предков, которые эмигрировали в США ещё в конце XIX века.
Вообще, социальные службы редко одобряют заявки на усыновление, поданные одинокими родителями. Но, похоже, какой-то начальник имел личные счёты к его биологическим родителям и решил ему, Дину, гражданину с рождения по праву почвы, максимально осложнить жизнь.
У его приёмного отца была ферма. Довольно успешная; он вовремя успел докупить земли под соевые посадки, которые стали в несколько раз прибыльнее пастбищ. Отца звали Дэвид. Или Большой Дэйв, как называли его соседи.
Большой Дэйв и сам не знал, почему решил влезть в эту историю с усыновлением. Наверно, сыграло роль то, что в те дни его бросила очередная подружка. Он понял, что серьёзные отношения с девушкой – это всё-таки не для него. А ещё он часто думал о смерти. Наверно, сказывалась жизнь на природе и мясной бизнес. Он не боялся её, но не хотел, чтобы после него крепкое хозяйство, которое ему удалось построить, раздербанили бы какие-нибудь бездари.
Он, как и все простые парни со Среднего Запада, не был идеальный родителем. Любил иногда выпить, особенно в дни национальных праздников, на ярмарках.
Когда Дин немного подрос и начал проявлять характер, в подпитии он мог даже поколотить приёмного сына. Не сильно, по-настоящему черту он никогда не переходил. Но однажды из-за алкоголя он совершил куда более серьёзную ошибку.
В горячке Дейв признался, что Дин был усыновлён.
Когда протрезвел, он, конечно же, сильно жалел о содеянном – но поделать уже было ничего нельзя.
Дин редко упоминал об этом разговоре. Внешне их отношения вроде как не изменились, и, в конце концов, Дейв решил, что всё было к лучшему.
Он, конечно, не знал, что с этого момента Дин начала много думать о своих настоящих родителях. Тайком, под шум дождя и рёв заходящих на посадку самолётов, он мечтал о маме. Пытался представить, как она выглядит. Придумывал самые невероятные истории, почему она была вынуждена отдать его на усыновление.
Дом, где они жили с отчимом, находился на самой границе их владений, недалеко от крупной базы ВВС. Дину нравились самолёты. Мощный гул их двигателей создавал приятное ощущение безопасности.