Звездный корпус
Шрифт:
— Ты! — она шутливо ткнула его кулаком в грудь. — Тебя хоть что-то на этом свете может удовлетворить?
— Ну… тебе, например, это удалось, — он сверился со своим виртуальным таймером. — По-моему, нам пора отчаливать.
— Разумеется, если мы не хотим попасть в список ОНП — отсутствующих по неуважительным причинам, — Линнли нежно похлопала его по руке. — Это было бы здорово — вот так… быть с тобой, как сейчас… Спасибо тебе.
— В самом деле здорово. Я… буду скучать по тебе.
Линнли выкатилась из кровати, и он мотнул головой.
Стены и потолок комнаты являли собой панораму открытого космоса. Земля, Луна, Солнце и роскошная россыпь звезд. Картина медленно поворачивалась. Разумеется, это был плод воображения художников. Даже в космосе звезды не бывают такими же яркими, как Солнце.
— Я тоже буду скучать по тебе, — сказала Линнли.
— Мы никогда больше не увидимся… Знаешь, я просто не хочу в это верить. Или увидимся, но когда-нибудь.
— Не говори так, Джон! Откуда ты знаешь, что произойдет?
— А что тут знать? Я лечу на Иштар, а ты — в систему Сириуса. Я смотрел по карте. Если бы кто-то из нас остался на Земле, мы были бы ближе друг к другу!
Она пожала плечами.
— Какая разница? Даже один световой год, — это слишком много, так что давай не будем.
— Ты же знаешь, что я имел в виду. Мы летим в разные стороны. А я надеялся, что мы полетим вместе.
— К черту! Джон, мы оба знали, что эта затея ни к чему не приведет. Нужды Корпуса…
— …прежде всего. Знаю-знаю. Только мне это никогда не нравилось, — Джон до боли сжал кулаки. — Вот дерьмо…
Он выбрался из-под одеяла и начал собирать одежду. Это происходит уже почти два года — они с Линнли как бы случайно оказываются в постели… Ничего серьезного, но в то же время так здорово… Можно дать волю чувствам…. А потом встаешь, словно заново родившись. Он считал Линнли своим самым близким другом, и ему даже в голову не могло придти, что они отправятся служить в разные концы вселенной.
— Отключить симуляцию! — крикнул он, обращаясь к комнате. Панорама космоса мгновенно исчезла, обнажив голые стены. Олицетворение его одиночества.
— Смотри, — сказала Линнли. — Мы оба будем служить в космосе, верно? В восьми световых годах от Земли. Когда мы вернемся, у нас будут неплохие шансы найти друг друга.
— Думаю, ты права.
Она имеет в виду, что их субъективное время пойдет примерно одинаково. Поскольку им обоим предстоит преодолеть расстояние в восемь световых лет, причем с одной и той же скоростью, вряд ли один из них состарится больше другого.
Нет, здесь что-то не так. В реальной жизни никогда не обходится без подводных камней — особенно если твоя жизнь связана с Корпусом. Если им суждено когда-нибудь встретиться, один из них непременно будет намного старше.
Он вздохнул и начал натягивать униформу. В самом деле, какая разница? У них появятся новые любовники, и они оба это знают. Будущее слишком туманно, так что нет смысла давать друг другу обещания. Это даже не тянет на долгосрочный контракт.
— Знаешь, — тихо проговорил Джон, застегивая свою рубашку цвета хаки. — Просто я чувствую, что отрезан от всего, что у меня есть. Как будто я никогда не смогу вернуться домой.
— Понимаю. Все, кого мы здесь оставляем — и все, что оставляем — постареет на двадцать лет, прежде чем мы вернемся. Как минимум на двадцать лет. Мои родители тоже не в восторге от такой перспективы. Но они, по крайней мере, понимают, что им будет всего по шестьдесят, когда я вернусь.
— А вот я маму не понимаю, — отозвался Джон. — Как она могла на такое решиться? Снова вернуться к этому…
— Я же тебе говорила: ты не можешь оградить ее от всех бед. Ты не можешь жить ее жизнью. Она сама приняла решение.
— Но она вернулась к нему из-за меня! Это немыслимо. Из-за того, что я улетаю на Иштар…
— Это ее личная проблема, разве не так? А ты должен решать свои проблемы.
— Но я этого не понимаю. Я этого больше не понимаю. И я чувствую себя… виноватым. Знаешь, вчера я зашел ее повидать, и она была мне не рада. Это все потому, что я улетаю на Иштар.
— Думаю, что ты берешь на себя слишком много. Я имею в виду, в том, что касается твоей матери. Ты считаешь, что должен быть рядом. Но ты был рядом, и она все равно возвращалась к твоему отцу, верно? С чего ты взял, что на этот раз все будет иначе?
— Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Ты готова?
Она уже успела надеть свою униформу и одним движением поправила кепку, чтобы та сидела ровно.
— Боеготовность номер один. Как насчет ланча?
Джон заставил себя улыбнуться.
— Ответ положительный.
Если им предстоит провести вместе еще несколько часов, лучше просто наслаждаться, вместо того чтобы предаваться мрачным размышлениям о том, что могло бы быть, но никогда не произойдет.
Они покинули комнату и потерялись в толпе возле гостиницы. Пасифика — это крошечный городок, стоящий на сваях над южным побережьем Калифорнийского залива, на полпути между Сан-Диего и островом Сен-Клемент, город современных технологий, магазинчиков, ресторанов и экзотических развлечений. Прошло только два дня с тех пор, как Джон и Линнли покинули учебный лагерь, чтобы на семьдесят два часа — а фактически, на семьдесят три — с головой окунуться в ощущение благословенной свободы. Они уже побывали в «Ныряльщике Европы», где заплатили по два нью-доллара каждый за то, чтобы проплыть на подводной лодке по темным, таинственным глубинам Мирового океана планеты Европа. Разумеется, это была симуляция: для того, чтобы за такое время слетать на Европу и обратно, им пришлось бы двигаться быстрее света. Потом на несколько часов сняли комнату и наслаждались исключительно друг другом.
Теперь им предстояло найти какое-нибудь местечко, чтобы перекусить. Очень кстати оказался ресторан под открытым небом — он находился на полпути к суборбитальному порту, среди многочисленных передвижных магазинчиков. Арки из белого металла поднимались высоко над головой, пропуская очищенный от ультрафиолета солнечный свет и подкрашивая широкий простор неба нежной голубизной.
Через сорок восемь часов он взмоет в это небо и устремится к «Дерне» L-4.
А потом…
— Что ты собираешься делать, — поинтересовался он вслух, — когда знаешь, что не увидишь Землю целых двадцать лет?
— Ты сегодня не в духе, верно? Давай не будем…
— Знаю, знаю, — перебил Джон. — По субъективному времени мы расстаемся на каких-то четыре года или около того — смотря насколько мы застрянем на Иштар… И почти все это время будем спать. Получается, что мы вернемся всего через несколько месяцев. Но все это… — он описал рукой в воздухе неровный круг, словно хотел очертить границы Пасифики. — Все это состарится на двадцать лет. Или больше.
— Пасифика существует здесь уже сорок лет. Почему бы ей не просуществовать еще двадцать?