Звездный легион. Сборник фантастических произведений
Шрифт:
Гросвенф неохотно начал:
— Джентльмены, меня чрезвычайно беспокоит ваша неспособность осознать значение этого факта. Я предвижу большие затруднения. Войдите в мое положение. Я сообщил вам конкретные данные, включая описание эксперимента, который привел меня к идентификации нашего врага. Уже ясно, что мои выводы будут рассматриваться как весьма противоречивые. И все же, если я прав, а я убежден в этом, отказ от продуманных мною действий приведет к гибели человеческой расы и всей остальной жизни во Вселенной. Но вот в чем сложность. Если я рассказываю вам обо всем, то решение ускользает из моих рук. Решать будет большинство, и, насколько я это себе представляю, это решение не даст никакой
Он замолчал, давая собравшимся возможность обдумать сказанное. Кое-кто озабоченно переглядывался.
— Подождите, — проговорил Кент, — мне уже приходилось стучаться в непробиваемую стену эгоизма этого человека.
Это было первое на совещании враждебное замечание. Гросвенф бросил на Кента быстрый взгляд и, отвернувшись от него, продолжил:
— Мне, джентльмены, выпал несчастный жребий. Я должен проинформировать вас о том, что при сложившихся сверхсложных обстоятельствах рассматриваемая нами проблема перестает быть научной и становится политической. Учитывая это, я должен настаивать на принятии моего решения проблемы. Необходимо провести большую работу, в ходе которой исполняющий обязанности директора Кент и главы отделов разъяснят потребность того, что «Космическая Гончая» должна провести в космосе дополнительное время, равное пяти земным годам. Я сообщу вам свои доводы, но я хочу, чтобы каждый из вас уяснил себе, что рискует в этом деле безвозвратно потерять свою репутацию и доброе имя. Опасность, насколько я ее вижу, является такой всеобъемлющей, что любая происшедшая между нами стычка, даже самая мелкая, может стать роковой, если учитывать время, на которое мы отдалимся от решения проблемы. — Он коротко изложим им, в чем заключается опасность. Потом, не обращая внимания на их реакцию, обрисовал свой метод борьбы с опасностью, как он его видел. — Нам придется найти планеты, содержащие железо, и наладить массовое производство автоматических торпед. Как я себе представляю, нам придется затратить около года, пересекая галактику и наугад посылая торпеды. А потом, когда мы сделаем весь этот участок пространства невыносимым для их существования, мы улетим, предоставив им возможность следовать за нами. У них не останется никакого иного выхода, кроме как увязаться за нашим кораблем в надежде на то, что мы приведем их к лучшему источнику еды, чем тот, который они имели здесь. Большую часть времени мы проведем в полете, уводящем их от нашей Галактики. Итак, джентльмены, теперь вы все знаете. Но выражение ваших лиц, я вижу, показывает, что реакция будет различной, и что вы стоите на пороге одного из тех противоречий, о которых я упоминал.
Эллиот замолчал. Наступила гнетущая тишина, потом один из присутствующих проронил:
— Пять лет…
Это был почти вздох, и он подействовал как сигнал. Всех присутствующих охватила тревога.
Гросвенф напомнил:
— Земных лет!
Он умышленно подчеркивал это обстоятельство. Он намеренно выбрал способ более продолжительной оценки времени с тем, чтобы переведенное в принятую на корабле систему отсчета, оно казалось несколько меньшим. Дело было в том, что звездное время, с его стоминутным часом, двадцатичетырехчасовыми сутками и трехсотшестидесятидневным годом было психологически оправданно. Приспособившись к длинному дню, люди забывали, что по земному календарю проходило гораздо больше времени.
По той же аналогии, он ожидал, что ученые ощутят облегчение, поняв, что дополнительное время укладывается на самом деле в три звездных года.
— У кого будут замечания? — осведомился Кент.
— Я не могу полностью согласиться с анализом мистера Гросвенфа, — с горечью сказал Ван Гроссен. — Я питаю к нему огромное уважение за его прошлые действия,
— Неужели вы можете отрицать, и притом весьма категорически, то, что никогда не побеспокоились изучить?! — возмутился Гросвенф.
— Возможно, — пожал плечами Ван Гроссен.
— Насколько я понял, — вступил в дискуссию Зеллер, — суть сказанного состоит в том, чтобы потратить много лет и усилий, чтобы получить лишь косвенные и неопределенные доказательства того, что план срабатывает.
После некоторых колебаний Гросвенф решил, что другого выхода нет и ответил, рискуя навлечь на себя общий гнев. Предмет дискуссии был слишком важным. Он не мог считаться с их чувствами. Эллиот твердо заявил:
— Я узнаю, а если кто-нибудь из вас придет в некзиальный отдел и выучится кое-чему из нашей технологии, то и он поймет, когда придет время.
— Мистер Гросвенф всегда стоит за подобную возможность, — мрачно сказал Скит. — Он вечно предлагает нам обучение, чтобы мы могли достичь его уровня.
— Есть еще замечания? — это опять был Кент. Его голос звучал резко и напряженно от неумения скрыть свой предстоящий триумф.
Некоторые из собравшихся хотели выступить, но передумали.
Кент торжествующе продолжал:
— Чем зря терять время, нам, я думаю, следовало бы проголосовать по поводу сообщения мистера Гросвенфа. Я думаю, что, в основном, все мы испытываем одинаковые чувства.
Он медленно прошел вперед. Гросвенф не мог видеть его лица, но в том, как держали себя остальные, был вызов.
— Давайте приступим к голосованию, — настаивал Кент. — Прошу поднять руки всех, кто одобряет методы мистера Гросвенфа, которые требую пяти дополнительных лет в космосе.
Ни одной руки не поднялось вверх.
Кто-то проворчал:
— Следовало бы повременить, чтобы обсудить все это.
Кент не стал спешить с ответом, и после некоторых размышлений сказал:
— Нам нужно получить решение сейчас. Для всех важно знать, что думают главы отделов корабля. Теперь поднимите руки те, кто твердо против.
Все, кроме троих, подняли руки. Гросвенф разглядел, что это были Корита, Мак-Кен и Ван Гроссен. И тут же он обнаружил, что капитан Лич, стоявший возле Кориты, тоже воздержался.
Гросвенф быстро проговорил:
— Капитан Лич, сейчас как раз тот момент, когда вы, опираясь на конституционные права, можете требовать контроля над кораблем. Опасность очевидна.
— Мистер Гросвенф, — медленно промолвил капитан Лич, — это было бы правдой, если бы враг был видим. При существующем же положении дел я могу действовать только руководствуясь советом ученых специалистов.
— Такой специалист на корабле только один, — холодно проронил Гросвенф. — Остальные лишь любители, барахтающиеся на поверхности фактов.
Замечание, казалось, ошеломило большинство присутствующих. Несколько человек одновременно заговорили, но сразу осеклись и погрузились в сердитое молчание.
Наконец капитан Лич абсолютно спокойно произнес:
— Мистер Гросвенф, я не могу согласиться с вашим голословным утверждением.
— Что ж, джентльмены, наконец-то мы знаем истинное мнение о нас мистера Гросвенфа, — язвительно заметил Кент.
Самого его, казалось, фраза Гросвенфа ничем не затронула. Все его поведение было проникнуто иронией. Он забыл, что в функции исполняющего обязанности директора входит поддержание атмосферы вежливости и доброжелательности.