Звездный путь (сборник). Том 4
Шрифт:
Он взглянул на Кирка, как бы спрашивая его разрешения. Кирк вдруг почувствовал удушье. Тяжелый груз необходимости отдавать приказы, казалось, давил на него. Он тряхнул головой, чтобы избавиться от тошноты.
— Да, — выдавил он. — Конечно. Я только хотел бы, чтобы кто-нибудь сказал, что со мной происходит.
— Вы теряете способность принимать решения, капитан, — сказал Спок.
— Что-о?
Мак-Кой был занят связыванием дубля, но не настолько, чтобы не посмотреть с интересом на Спока. Но вулканит продолжал, спокойный и непоколебимый.
— Исходя
— Скажи главное, Спок! — крикнул Мак-Кой.
— Главное?
— Я уверен, ты знаешь, в чем дело.
— Я анализирую, доктор, а не делаю выводы.
— Да ты же копаешься во внутренностях капитана, что-то ты хоть понимаешь?
— Оскорбление, доктор?
Собранный, спокойный, вулканит продолжал:
— Двойственность человеческого ума многообразна. В данном случае мы имеем дело с проблемой управления. В идеале это баланс между положительной и отрицательной энергией — равновесие, поддерживаемое силами, которые порождаются этими энергиями. Нужны доказательства? — он повернулся к Кирку. — Ваша негативная энергия была отторгнута от вас процессом копирования. Вследствие этого способность принимать решения покинула вас. Если так пойдет и дальше, как долго вы сможете оставаться капитаном этого корабля? Окончательно неспособный решить что-либо, вы в конце концов…
Мак-Кой перебил.
— Джим, отдайте команду! Прикажите ему проваливать.
— Если я кажусь вам бесчувственным по отношению к размерам вашего страдания, пожалуйста, капитан, поймите. Таков я есть.
— Это уж точно, черт возьми, — заметил Мак-Кой.
— Джентльмены, — произнес Кирк.
В конце концов, всегда в конце, наступает момент, когда боль снова становится личным делом каждого. Эта сцена, насколько бы унылым ни было ее содержание, все-таки оставалась привычной перепалкой между доктором и вулканитом. Они не упускали случая попикироваться и получали от этого громадное удовольствие.
Кирк мягко улыбнулся обоим.
— Моя способность командовать испарилась не полностью. До тех пор, пока это не произойдет, прошу вас прекратить.
Зажужжал интерком на столе Мак-Коя. Кирк включился.
— Кирк слушает.
— Инженерный отсек, сэр. Мы только что обнаружили эту новую неполадку с телепортатором, сэр. Поврежден блок ионизации. Похоже на выстрел из фазера.
Фазер двойника повредил блок; двойник, это отделенная часть его самого. Если его люди замерзнут на ледяной планете там, внизу, это будет виной Кирка, их капитана, которому они так доверяли.
Он встал, чтобы пойти к двери.
— Если я понадоблюсь, я в зале заседаний.
Внизу, на планете, разожгли костер. Черная ночь наступала на людей. И языки изморози вползли по камням убежища, где покинутые члены команды прижимались друг к другу, стараясь согреться. Зулу, с потрескавшимися и воспаленными от холода губами, вынужден был подержать руку над огнем, чтобы пальцы смогли управиться с коммуникатором.
— Можете сказать нам, как дела, «Энтерпрайз»? Здесь минус 90.
— Говорит капитан, мистер Зулу. Мы определили неисправность. Уже скоро.
— Может, спустите нам термос с кофе на веревке?
— Попробуем, — сказал Кирк.
— Рисовая водка тоже сгодится, если у вас нехватка кофе.
— Я проверю запасы рисовой водки, мистер Зулу, — и снова он должен был сказать: — Отбой.
Он посмотрел на свою руку, лежавшую на клавише интеркома. Он опасался вызвать Скотти. Но нажал клавишу.
— Поврежденный блок, Скотти. Доложите состояние.
— От него мало что осталось, сэр.
— Насколько серьезно?
— Мы его не починим раньше, чем через неделю.
Неделя. 168 часов. Говорят, что перед тем, как умереть от холода, человек засыпает. Сидя в одиночестве в зале заседаний Кирк понял, что воображение стало его смертельным врагом. Оно нарисовало ему поверхность планеты, схваченную смертельной стужей, ночь, напоминавшую о своем приближении мертвым сном, который охватывает его товарищей по мере того, как кровь в жилах обращается в лед. Уже сейчас они двигаются очень медленно, если вообще могут двигаться…
Реальность соответствовала его воображению. Зулу с трудом приподнялся на локте, проверил фазер и выстрелил в валун. Он вспыхнул и погас, и люди дюйм за дюймом подползли поближе, чтобы уловить волны неверного тепла. Зулу еле шевеля почерневшими от холода губами проговорил:
— Что-то они долго с той рисовой водкой. Позвоню в отдел заказов еще раз.
Все молчали, когда он открывал коммуникатор.
— «Энтерпрайз», это Зулу.
— Кирк слушает, мистер Зулу.
— Горячая линия — опять по вашу душу, капитан. Про нас что-то забыли?
Кирк в зале заседаний ударил кулаком по столу.
— Сегодня вечером у всех, кроме вас, выходной, я присматриваю за лавочкой. Как там у вас внизу?
— Прекрасно, — проскрипел Зулу. — Стреляем по камням, чтобы согреться. Один фазер уже полетел. Три еще в порядке. Есть какие-нибудь шансы вытащить нас отсюда до того, как здесь начнется лыжный сезон?
Лед. Может быть, это будет милосердно — быстро. Думай. Но он не мог думать. Его мысли были как кометы — они проносились через мозг, на миг освещая его…
Он не удивился, когда Спок спокойно поднял микрофон, который он уронил.
— Это Спок, мистер Зулу. Вы продержитесь еще какое-то время. Продержитесь. Процедура выживания, мистер Зулу.
— Это как на ваших тренировках, мистер Спок?
— Да, мистер Зулу.
Кирк дотянулся до микрофона.
— Зулу! Главное не поддавайтесь, не теряйте… бдительности. Зулу, не спите…