Звездный путь (сборник). Том 4
Шрифт:
— Я разрушил гнездо — и был укушен.
Он сел, снова вглядываясь в контрольную панель.
— Система навигации отключена, сэр. Думаю, мы сможем включить автоштурман.
— Корабль идет стабильным курсом, — сказал Кирк.
Они отключили ручное управление и направились назад в комнату Оракула, когда взгляд Спока остановился на консоли с экранами сложной конфигурации.
— Информационные файлы, — определил он. — Они заполнены всем знанием Фабрины. Думаю, их заготовили для этих людей, когда они достигнут своей цели.
Он дал Кирку
— Знание строителей этого корабля может быть весьма ценным, хотя ему и 10000 лет.
Мак-Кой заговорил у них за спиной.
— Джентльмены, мы готовы к возвращению на «Энтерпрайз»?
Кирк посмотрел на него. Лучше ничего не спрашивать. Он открыл свой коммуникатор.
— Кирк вызывает «Энтерпрайз». Группа высадки готова к возвращению на борт.
На экране в лазарете были группы химических формул на языке фабриниан. Кирк и Спок, глядя, как Кристин Чапел готовит инъекцию, видели, как трясутся ее руки. Она это тоже заметила. Чтобы умерить свое волнение, она посмотрела на индикаторы в головах койки Мак-Коя. Ровное мигание огоньков успокоило ее. Она набрала в инъектор зеленую жидкость.
— Что, опять? — поморщился Мак-Кой, когда она подошла к нему. Он скривился, когда она поднесла инъектор к его предплечью. А на панели индикаторов появились заметные изменения.
— Превосходно, доктор, — сказала Кристин. — Вы действительно можете позаботиться о себе. Количество белых телец приходит в норму!
Она помогла ему приподняться, чтобы взглянуть на приборы. Он все еще выглядел слабым.
— Скажите, доктор, — поинтересовался Кирк. — Почему лекарства зачастую более неприятны, чем сама болезнь?
— Джим, это больное место любого медика.
— Доктор Мак-Кой, — сказал Спок с наигранным сожалением, — кажется, фабринианское средство для грануляции гемоглобина серьезно повредило вашей способности находить остроумные ответы.
Сестра Чапел снова наполнила инъектор.
— Это последний, доктор.
Спок, глядя на контрольную панель, сиял от радости.
— Ваш гемоглобин пришел в норму, доктор. Так что поток кислорода, текущего к вашим клеткам, снова на нужном энергетическом уровне.
Мак-Кой заговорил:
— Спок, этим я обязан вам. Если бы вы не прихватили это фабринианское знание…
— Мои способности переводчика — из самых незначительных, скромно отозвался Спок. — Если бы вы оценили мои основные достоинства…
— Интересно, существует ли фабринианское средство от заносчивости? — вслух прикинул Мак-Кой.
Кирк вмешался.
— Боунс, фабринианские строители корабля запланировали его прибытие на землю обетованную точно через 14 месяцев и 7 дней.
Ухмылка сошла с лица Мак-Коя. Он посмотрел на Кирка.
— Да, — сказал Кирк, — думаю, ты захочешь лично поблагодарить потомков фабриниан. Так что я устроил наше пребывание вблизи их новой планеты в момент их прибытия. Ты захочешь оказаться там, чтобы сказать «Добро пожаловать», правда?
— Спасибо, Джим, — сказал Мак-Кой, — Большое спасибо.
Фрэнк Херберт
ЗВЕЗДА ПОД БИЧОМ
«ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ВСЕХ ЖИТЕЛЕЙ ГАЛАКТИКИ!»
Настало время, когда космические путешествия стали практически лишними, поскольку так называемые «прыжковые двери» — каналы нуль — пространства и нуль — времени — гарантировали достижение любой точки Галактики.
Создатели и хозяева этих прыжковых дверей — калебаны, таинственные существа, постепенно исчезали из Галактики, пока не остался один-единственный калебан. В разгар этой эпидемии исчезновений агент галактического контрольного бюро сделал поразительное открытие: когда исчезнет последний из калебанов, умрут и все те, кто хоть раз пользовался прыжковой дверью. А в Галактике едва ли нашлось бы хоть одно разумное существо, будь то человек, гуманоид или негуманоид, не воспользовавшееся прыжковой дверью…
Его звали Фурунео. Алихино Фурунео. Он ехал в город, чтобы сделать вызов. Кстати, этот вызов был тесно связан с его «Я». Ему было шестьдесят семь лет, и он мог вспомнить множество случаев, когда люди теряли свою индивидуальность в трансе межзвездной связи. Неприятнее всего в предстоящем сеансе были не расходы, не ощущение зуда в нервах, а манера обращения с клиентами связного-тапризиота. Это было небезопасно, однако именно такую цену приходилось платить за возможность связи. Но Фурунео знал, что предстоящий разговор с представителем саботажников Джоем Кс. Мак-Кеем он не мог доверить никому. Было восемь часов утра по местному времени планеты Сердечность системы Сфих.
— Боюсь, это будет очень затруднительно, — пробормотал он.
Двое охранников, которые сидели в экипаже вместе с ним, ни разу даже не кивнули ему: они знали, что не получат ответа.
Со снежных склонов гор в сторону моря все еще дул холодный ветер. Они ехали из горной крепости Фурунео к городу на обычном автомобиле, не пытаясь скрыть свою связь с Бюро Саботажа. С другой стороны, они старались не привлекать к себе внимания. Многим разумным существам хотелось бы обнаружить это Бюро.
Фурунео остановил автомобиль на границе пешеходного центра города, и они пошли по улице, как обычные горожане. Десятью минутами позже они вошли в здание. Это была станция связи тапризиотов, одна из почти двух десятков, рассеянных по Галактике — довольно большая честь для такой захолустной планетки, как Сердечность.
Приемный зал был около пятнадцати метров в ширину и тридцати пяти в длину. Желто-коричневые стены были испещрены углублениями, словно они некогда были мягкими и в это время кто-то бросал в них маленьким твердым мячиком. Вдоль правой стены тянулось подобие прилавка — или выступа из стены — а над ним висела фасетчатая лампа, которая, медленно вращаясь, бросала сетчатые блики и блуждающие тени на тапризиота, стоявшего неподалеку.