Звездный путь (сборник). Том 4
Шрифт:
Мысли обо всех этих проявлениях власти обескураживали, и Мак-Кей еще раз спросил себя, с какой целью он подвергает себя такой опасности? Почему он поступил на службу в Бюро? «Потому, что меня трудно удовлетворить, — сказал он себе. — Я саботажник по призвании». И этот выбор теперь не изменить. Кроме того, Бюро до сих пор всегда одерживало верх.
И на этот раз было похоже, что Бюро взвалило на свои плечи ответственность за судьбу почти всех разумных существ Галактики.
— Согласен, и у нас есть свои границы, — сказал Мак-Кей. — Но
— Вы не полицейский агент! — констатировала Эбнис.
— Может быть, надо пригласить сюда полицию?
— А какие для этого основания? — она улыбнулась. У нее была власть над ним, и она знала это. Ее юридический консультант, несомненно, показал ей все самые запутанные способы, какими можно избежать слишком явных нарушений законности.
— Ваши действия приведут к смерти этого калебана, — сказал Мак-Кей. — А это недопустимо. — Он не возлагал особых надежд на этот аргумент, но это помогало ему выиграть время.
— Вам еще нужно доказать, что калебанскую концепцию исчезновения нужно интерпретировать как гибель, — сказала она. — Вы этого не сможете сделать, потому что это недоказуемо. Почему вы вмешиваетесь? Это только безобидная игра между двумя близкими по духу парт…
— Больше, чем игра, — сказал калебан.
— Фанни Мей! — вскричала Эбнис. — Ты не должна вмешиваться в этот разговор! Вспомни о нашем договоре!
— Вспомни о противоречии между договором и постановлением правительства, — сказал калебан.
Эбнис нетерпеливо взмахнула рукой.
— У меня есть надежная информация, что калебан не может испытывать боли, он даже не имеет о ней никакого понятия. Мне доставляет удовольствие устраивать показательное бичевание и наблюдать реакцию…
— Вы испытываете боль, Фанни Мей? — спросил Мак-Кей.
— Не имею никакого понятия об этой концепции, — ответил калебан.
— Станет ли это бичевание причиной вашего окончательного исчезновения? — спросил Мак-Кей.
— Объясните точнее, пожалуйста, — попросил калебан.
— Имеется ли связь между бичеванием и вашим окончательным исчезновением? — спросил Мак-Кей.
— Универсальные связи заключают все события, — ответил калебан.
— Я хорошо заплатила за это удовольствие, — сказала Эбнис. — Прекратите ваше вмешательство, Мак-Кей.
— Чем вы заплатили?
— Это не имеет значения!
— Может быть, это имеет громадное значение, — сказал Мак-Кей. — Фанни Мей?
— Не отвечай ему! — приказала Эбнис.
— Я все еще могу вызвать полицию и предоставить это дело закону.
— Только сделайте это! — издевательски сказала Эбнис. — В этом случае будьте готовы к тому, чтобы тоже ответить за свое поведение, за вмешательство в отношения между представителями разных разумных рас.
— Я не могу, по крайней мере временно, настаивать на своем, — сказал Мак-Кей. — Каков ваш теперешний адрес?
— Следуя совету своего адвоката, я отказываюсь от ответа.
Мак-Кей мрачно уставился на нее. Она хорошо знала, что он не сможет привлечь ее к ответственности, пока не будет в состоянии доказать ее преступление, он должен заинтересовать прокурора в проведении следствия, разыскать свидетелей и, наконец, возбудить против нее дело. А ее адвокаты будут на каждом шагу ставить ему палки в колеса.
— Предлагаю решение, — сказал калебан. — В нашем с Эбнис договоре нет ничего секретного. Эбнис предоставляет в мое распоряжение воспитателя.
— Воспитателя? — переспросил Мак-Кей.
— Ну да, — угрюмо сказала Эбнис. — Я предоставляю в распоряжение Фанни Мей лучших учителей и воспитательные средства обучения, которые только может предложить наша цивилизация. Фанни Мей впитывает нашу культуру. Это стоит недешево.
— И Фанни Мей все еще не понимает, что такое боль? — недоверчиво спросил Мак-Кей.
— Надеюсь найти подходящее понятие, — ответил калебан.
— У вас достаточно времени для этого? — спросил Мак-Кей.
— Понятие времени затруднительно. Время обладает неизвестным качеством, которое мы обозначим как протяженность, субъективным и объективным измерением. Все это очень туманно.
— Я хочу спросить официально, — сказал Мак-Кей. — Млисс Эбнис, вы понимаете, что убиваете этого калебана?
— Исчезновение и убийство не одно и то же, — ответила Эбнис. — Так ведь, Фанни Мей?
— Между различными уровнями «я» существует огромное несоответствие эквивалентности, — сказал калебан.
— Я спрашиваю вас о всех видах, Млисс Эбнис, — сказал Мак-Кей. — Может ли калебан, которого зовут Фанни Мей, объяснить последствия ваших действий, которые, как он сам указывает, приведут к его окончательному исчезновению. Вы называете это прерывистостью, что одно и то же.
— Вы только что слышали, что нет никакого эквивалента.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Вы сами запутались в своей хитрости.
— Фанни Мей, — спросил Мак-Кей. — А имеют ли действия Млисс Эбнис последствия….
— Мы связаны договором, — ответил калебан.
— Видите! — с триумфом воскликнула Эбнис. — Фанни Мей считает себя связанной договором, и вы вмешиваетесь в дело, которое вас совсем не касается. — Она сделала знак кому-то, находящемуся в туманном отверстии прыжковой двери. Мак-Кею не было видно, кто это был.
Внезапно отверстие стало вдвое шире. Эбнис отступила с сторону. В поле зрения Мак-Кея остались половина ее лица и один глаз. На заднем плане теперь была видна большая группа зрителей. К гигантскому «половнику» из прыжковой двери выбежала характерная фигура паленки. Сотни крошечных ножек несли его массивное тело. Из передней части снабженного круглыми глазами корпуса выступала единственная рука, в двупалой ладони был зажат бич. Рука просунулась через отверстие прыжковой двери, без усилия таща за собой бич, взмахнула им в воздухе и ударила. Бич хлестнул «половник».