Звездный странник – 2. Мегаполис
Шрифт:
– Что, то же после вчерашнего? – сипло спросил он.
– Да, что-то вроде того, – неопределенно ответил Сергей, потирая виски.
– Пойдем в пятое? – предложил сосед. – Там запасов на три дня пути. Все не должны выпить. Полечимся.
Сергей прислушался к своему внутреннему состоянию – боль в мышцах и голове, это еще ерунда, а вот в душе полный кавардак – Элора, Лана, "Как вы мне надоели…", "Я люблю тебя…".
– Хорошо, – кивнул он, – умоюсь только.
– А я так пойду, – махнул рукой сосед. – Лучше все равно не стану.
Сергей умылся – стало полегче – подумал немного и решил не ходить. Скорый состав развивал довольно приличную скорость, к тому же шел без остановок, и к вечеру должны были прибыть на место. И
Вид за окном уже капитально изменился. Вместо серых домов с осыпавшейся штукатуркой, несвежими рамами и разбитыми стеклами, сейчас перед ним проплывали аккуратные и холодные кубы из стекла и бетона. Это уже была территория десятого округа. Высокие дома, стоявшие плотной стеной и отражавшие своими бесчисленными окнами солнце, ровные чистые улицы – говорят, их моют шампунями, – аккуратно одетые, никуда не спешащие прохожие… Вся эта чужая жизнь приковывала к себе внимание.
И тут Сергей почему-то вспомнил свои первые шаги в этом гигантском супергороде, раскинувшемся почти по всему континенту и разбитому на округа-государства.
Оборванные темные люди напоили его чем-то горячим и бодрящим, дали какие-то тряпки. Обитатели местных трущоб, они долго бродили по гигантским завалам, шаря в огромной помойке в поисках вещей и пропитания. Язык местных жителей, состоящий из смеси большинства староевропейских слов, и являющихся основой интерлинка, он освоил довольно быстро, без труда влившись в коллектив бедолаг, не имеющих ни работы, ни жилья, ни средств к существованию. Здесь внизу, на самой земле, было постоянно темно – свет не доходил, закрываемый множеством плотно стоявших небоскребов с бесконечными ответвлениями ниток соединительных переходов, эстакад и других коммуникаций. И жизнь города начиналась где-то этажа с пятидесятого – ниже просто невозможно было жить. А где-то выше двухсотого начинались престижные районы – судя по морю огней. Впрочем, тот, верхний мир был абсолютно недосягаем для жителей этих трущоб, и воспринимался как сказка, как что-то несбыточно-нереальное. Здесь, внизу, в редкие минуты отдыха, люди тьмы поднимали головы, жадно глядя на сияющие огни, и мамы рассказывали своим несправедливо обделенным детям всякие небылицы про жизнь наверху, и почему-то во все это верилось, особенно после тяжелых, изнуряющих и нескончаемых поисков хоть чего-то стоящего, что время от времени падало сверху сюда, в эту гигантскую свалку отходов, и главное – надо было успеть перехватить это, иначе оно достанется крысам, этим вечным соперникам людей в борьбе за выживание. Впрочем, ловили и крыс – ведь здесь, в постоянной темноте и вечной гнили больше ничего и не жило. А из растений был только мох, да, пожалуй, и плесень, хотя последнее скорее всего относилось к грибам.
Правда, жизнь на помойках продолжалась не долго – в первой же облаве, когда их посадили в отстойник и проводили идентификацию личности, его вдруг выделили из общей массы людей, отвели в чистый отдельный кабинет, где за обширным столом в одиночестве сидел гладковыбритый мужчина средних лет.
– Клиф Рейнольдс, – представился он. – А вас как зовут?
Сергей пожал плечами, привыкнув обходиться без имени.
Мужчина взял со стола какие-то бумаги.
– Вы Серж Харви, год и место рождения неизвестны. Также неизвестна дата занесения вас в базу данных, и даже кто это сделал.
Мужчина внимательно посмотрел на Сергея.
– Как вы объясните тот факт, что из двенадцати миллиардов людей у вас у одного такие данные?
Сергей снова пожал плечами. Мужчина вздохнул и нажал невидимую кнопку. Тот час появился охранник.
– Помыть, приодеть и доставить в отдел, – коротко бросил он, удаляясь.
И где-то, через некоторое время, во вновь заведенном на него личном деле, на первой странице появилось короткое слово – Амнезия.
Сергей встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Амнезия, так амнезия. Очень удобно, никто не пристает с дурацкими расспросами о детстве, школе, друзьях по улице и училищу. И в контору он попал опять же через Рейнольдса – сначала привлекли как имеющего связи внизу, среди мало контролируемых слоев общества, а потом как-то незаметно продвинулся по службе – здесь тоже ценили образованность и живой ум.
Он отвернулся от окна, отвлекшись на шум в коридоре.
Дверь в купе была приоткрыта и Сергей видел проходивших по коридору пассажиров. Вот прошел тучный профессор, специалист по двигателям космических кораблей, держа в руках полотенце и бумажный пакет, весело позвякивающий внутренним содержанием – то же, наверное, не спал всю ночь. Вот лениво прошел охранник. А вот две девушки… Они остановились у окна, как раз напротив Сергея, и в одной из них он узнал Элору. Она была все в тех же коротких легких шортах с разрезами на бедрах и в короткой майке, открывающей загорелую спину и подтянутый животик. Девушки весело разговаривали, рассматривая что-то за окном. А Сергей не мигая смотрел на Элору, почему-то стараясь запомнить всю ее фигуру, каждый изгиб ее тела, ее жесты, повороты головы, ее улыбку и тембр голоса, и потихоньку сходя с ума, словно он видел ее в последний раз. Постойте еще, не уходите!, внутренне умолял он. Что вам стоит, ведь за окном так много интересного! Бесконечно-широкая гладь Атлантического океана, гигантские белые акулы, лениво отдыхающие возле плавучих опор…
И девушки не уходили и не уходили, а ему становилось все хуже и хуже. И когда они, наконец, скрылись из поля зрения, он с трудом присел на койке, слабо нащупывая ногами тапочки. Нет, решительно подумал Сергей, все-таки надо заглянуть в пятое купе, иначе сломаюсь.
– Профессор, и вы здесь!? – воскликнул он, закрывая за собой дверь.
– Все дороги, как известно, ведут в Рим, – ответил тот философски.
– Что пьем?
– Да вот, сухим лечусь.
– Бросьте, – вмешался вдруг сосед Сергея. – Не по-профессорски это. Давайте лучше водочки по сто грамм.
– Да нет уж, извольте. Печень-с. А вы пожалуйста. Что вам молодым.
У своего купе он встретил Лану.
– Добрый день, – улыбнулась она. – А я стучусь, стучусь… Пойдемте к нам?
– А что у вас?
– Компания небольшая, собрались партию в вист-роббер. Нужен четвертый.
– А если я не умею?
Лана чуть отстранилась, внимательно глядя ему в глаза и стараясь понять, шутит он или говорит правду.
– Тогда и я не буду, – твердо произнесла она и ему вдруг стало жалко девушку.
– Да нет, конечно. Я пошутил, – сказал он. – Пойдем.
У девушек в купе кроме Элоры сидел Август Зелински. Элора сухо кивнула Сергею, секретарь радушно улыбнулся, неприятно сверля его своим взглядом.
– Составите нам компанию? – спросил он. – Лана ни в какую не хочет без вас начинать.
– Почему бы и нет, – пожал плечами Сергей, еще не отошедший от вчерашней обиды. – Только я неважный игрок.
– Да тут, наверное, все такие, – сказал секретарь, кидая жребий на картах. – Кстати, есть на эту тему любопытный анекдот. Не возражаете?
Никто не возражал.
– Сын заходит заплаканный. Мама – Что случилось? – Меня папа наказал. – А что ты такое сделал? – Да ничего. Зашел к ним в комнату. Он с друзьями в карты играет. Я спросил – Папа, сколько время? Он говорит – десять. А его товарищи тут же дружно – вист, вист…
Сергей невольно улыбнулся, представив эту картину.
Первым играть выпало секретарю и Элоре против Сергея и Ланы. Давно не игравший в такие игры Харви в этой партии присматривался к партнерам и картам, стараясь запоминать выходы, тусовки, сдвиги и анализировать, кто как предпочитает раскладывать по мастям карты на руках. Поэтому эта партия прошла с переменным успехом и незначительным проигрышем в конце. В следующей, мужчины играли против женщин, и тут секретарь показал себя с новой стороны, явно подыгрывая слабо играющей Лане.