Звездный страж (Авторский сборник)
Шрифт:
А более развитая существовала!
Именно поэтому уже много веков денебиане лихорадочно искали мир или миры, откуда могли выйти те, кто составит им конкуренцию. Они бы разорили гнездо возмутителей спокойствия — если бы его нашли. Черные корабли совали свой нос всюду, рыская среди бесчисленного множества звезд, пугая, но не трогая ни попрыгунчиков, ни ползунов, и задерживаясь только вокруг колоний маленьких двуногих личинок, которые обитали на далеко разнесенных в пространстве планетах.
Ломаке тоже почувствовал интерес к этим созданиям. Бледные маленькие личинки, копошащиеся, что-то пытающиеся построить, придумавшие в конце концов убогие и хрупкие ракетные корабли, которые никогда не выйдут за пределы их собственного ничтожного уголка мироздания. Личинки грустные, личинки скорбящие, личинки восторженные, личинки честолюбивые, личинки — мелкие деспоты…
Среди них были более одаренные и талантливые, возвышавшиеся над общим уровнем. Некоторые воображали себя выше других потому лишь, что умели читать мысли других личинок — в тесноте той планетки, на которой все они копошились. Иные умели подчинять окружающих, внушая им страх и заставляя повиноваться.
В каждой колонии личинки создали культуру, создали философию и даже религию. Не в силах постичь простейшие истины, они зашли так далеко, что вообразили себя созданными по образу и подобию некоей всемогущей суперличинки.
Время от времени то один, то другой, более дерзкий, чем остальные, осмеливался выглянуть из кокона, в котором прятался. Украдкой он пристально всматривался в темноту и вдруг видел… громадного мотылька с горящими глазами, который парил в вечной ночи. И моментально смельчак прятался обратно, напуганный донельзя, так и не узнавший в мотыльке — и кого! — самого себя!
Непомерное ощущение полноты жизни захлестнуло все существо Ломакса. Личинки! Мотыльки! Живой, могучий, он увидел Рейвена и Лину, Чарльза и Мейвис такими, какими он никого и никогда не видел прежде. Они все еще были с ним, помогая ему, наблюдая за ним, заставляя его быстрее привыкать к новому окружению.
Маленькие двуногие личинки, пожалел он. Наши! Наши птенцы, ждущие своего естественного превращения. Он подумал: если денебиане, которые никак не могут распознать в них своих заклятых врагов, выудят наконец истину из чьего-нибудь проницательного ума в одной из таких колоний, ведь тогда они начнут систематически уничтожать всех подряд… Если какая-нибудь личинка будет знать слишком много, их перебьют всех, от одного конца неба до другого.
— Никогда! — уверил тот, который когда-то был человеком по имени Рейвен. — Это никогда не случится. В каждом гнезде сидят два сторожа, они живут в телах личинок, взятых с разрешения их предыдущих хозяев, как я взял с разрешения Дэвида Рейвена его тело. Они охранники. Они действуют парами. Для наблюдения достаточно одного, второй — средство от одиночества.
— Но вы бросили без присмотра то место…
— Его уже заняли двое других.
Они начали удаляться от него, медленно двигаясь в невообразимые дали, которые были их естественным домом. Денебиане превосходили все планетарные цивилизации, но эти превосходили денебиан, потому что ничто не приковывало их к тверди земной, когда заканчивалось их личиночное детство. Это были уже не личинки, а сверхчувствительные, универсально одаренные создания великих пространств.
«Бледные слабые двуногие твари, — удивлялся Ломаке, — как они прозвали самих себя? Ах, да, Homo Sapiens — Человек Разумный. Несколько самых прытких даже посмели назваться Homo Superior — Человек Высший. Как это жалко и как это трогательно…»
Инстинктивно, так как ребенок ставит ножку, пробуя встать, как котенок выпускает коготки, он расправил гигантские, светящиеся, веерной формы могучие крылья и устремился вслед за своими товарищами.
Он был жив, жив, как никогда прежде. И переполнен ликованием! Он знал, кем он стал и кем маленьким белым личинкам еще предстоит стать.
Homo In Exselsis — Человек Вознесенный!
РАССКАЗЫ
Я — НИЧТОЖЕСТВО
— Вышлите им ультиматум, — суровым голосом сказал Дэвид Корман.
— Да, сэр, но…
— Но что?
— Это означает… войну.
— И что из этого?
— Ничего, сэр. — Собеседник с трудом подбирал слова, опасаясь сказать лишнее. — Я просто думал…
— Вам платят не за то, чтобы вы думали. — холодно перебил Корман. — Вам платят за выполнение приказов.
— Конечно, сэр. Совершенно верно. — Схватив бумаги, он торопливо попятился к выходу, — Я тотчас же направлю ультиматум на Лэни.
— Вот так-то лучше! — Корман бросил сердитый взгляд на свой богато украшенный стол и подождал, пока закроется дверь. Затем прошипел: — А то он, видите ли, думал…
Еще один лизоблюд. Он был окружен льстецами, трусами, слабовольной швалью. Со всех сторон его обступали ничтожества — бесхребетные, готовые вскочить по его приказу, выслуживающиеся, лебезящие перед ним. Они улыбались фальшиво и подобострастно, торопливо соглашались с каждым его словом, мельчайшим жестом подчеркивая почтение, а все ради одного — чтобы прикрыть свой страх перед ним.
И не без оснований. Он, Дэвид Корман, был сильным. Он был сильным во всех отношениях, сила его была полной и совершенной. Мощный телом, широкий в кости, с крепкими челюстями и тяжелым, буравящим взглядом — сила внешняя в нем соответствовала силе внутренней, мощь физическая не уступала мощи духовной.
И хорошо, что он был таким. Закон природы состоит в том, что слабый должен уступить сильному. Совершенно разумный закон. Тем более что мир Морсэны нуждался в сильном человеке. Космос полон могущественных соперников, и все они были родом с какой-то полуреальной, давно забытой планеты неподалеку от потухшего Солнца. Долг Морсэны состоял в том, чтобы стать сильнее за счет слабого, следуя закону природы.
Его тяжелый палец отыскал на столе кнопку, надавил на нее.
— Командующего эскадрой ко мне. Немедленно, — произнес он в маленький серебряный микрофон.
Раздался стук в дверь, Корман рявкнул:
— Войдите!
Как только Роджерс приблизился к столу, Корман сказал:
— Мы посылаем ультиматум.
— В самом деле, сэр? Вы полагаете, они его примут?
— Не важно, примут они его или нет, — объявил Корман тоном, не терпящим возражений. — В любом случае мы поступим по-своему.