Звездный свет (сборник)
Шрифт:
— Пользуетесь ли вы какими-нибудь сигналами, составленными из вспышек света… чем-нибудь таким, что было бы сразу понятно пилоту?
— Нет.
— Ну, в таком случае будем надеяться, что пилота заинтересует мелькание луча.
С этими словами Крюгер принялся покачивать пряжку.
Дар Лан Ан был поражен — дальнейшие действия пилота недвусмысленно свидетельствовали о том, что он заметил странные вспышки. Дар не в силах был скрыть своего изумления, но Нильс только небрежно отмахнулся. В конце концов, он был еще так молод.
8.
Планер не стал садиться; для этого пилот был слишком осторожен. Что бы там внизу, на берегу, ни вызывало эти вспышки, ясно было одно: это не стартовая катапульта, и если бы он сел, то не смог бы больше взлететь. А у него на борту были книги, и он не собирался ими рисковать. Тем не менее он снизился настолько, что разглядел фигуры Дара и Крюгера. Внешний вид человека поразил его не менее, чем в свое время Дара.
Одно из достоинств планера заключается в том, что он летит бесшумно. Именно это его преимущество в сочетании со сверхострым слухом абьерменцев позволило Дару перекинуться с пилотом несколькими словами. Разумеется, разговор шел урывками, пока планер проносился над головами путников; он прерывался, когда планер улетал, входил в вертикальный поток над лесом, набирал утраченную высоту и вновь возвращался. В конце концов Дару удалось сообщить пилоту сведения, которые для него оставались важнейшими: где сейчас находятся его книги.
— Понял! — выкрикнул наконец пилот. — Лечу дальше, разгружусь и передам твое сообщение. Оставайся на месте. Что-нибудь еще передать Учителям?
— Да. Расскажи о моем спутнике. Сам видишь, он — не личность. Но он знает многое из того, чего нет в книгах; он должен сам предстать перед Учителями.
— Он может говорить?
— Да, хотя и не очень хорошо. У него есть свои слова, совсем не такие, как у нас, а наши он знает еще не все.
— А ты знаешь его слова?
— Да, некоторые.
— Тогда лучше всего взять вместе с ним и тебя. Это сбережет время, а времени остается не так уж много.
— Не знаю точно, но у меня такое впечатление, что он не умрет в положенное время; он полагает жить дольше. Может, нужды в спешке и нет.
Разговор прервался, так как в этот момент планер взмыл ввысь, и этот вынужденный перерыв позволил пилоту осмыслить полученные сведения. Вновь пролетая над ними, он крикнул:
— Во всяком случае, оставайся с ним. Я сообщу все, что ты мне сказал, и кто-нибудь вернется сюда, чтобы передать решение Учителей. Если тебе удастся соорудить катапульту для запуска четырехместного планера, это ускорит дело; переносные катапульты, по-видимому, уже разобраны.
Он стал решительно набирать высоту, скользя кругами, а Дар повернулся к Крюгеру, чтобы пояснить ему те места из разговора, которые Нильс либо не расслышал, либо не понял.
— Я об этом догадывался, но никак не мог поверить, — сказал наконец Крюгер.
— О чем именно?
— Что это «время», о котором ты так часто упоминаешь, означает время твоей жизни. Каким образом тебе известно, когда ты умрешь?
— Мне это известно всю мою жизнь; это часть знания, занесенного в книги. Жизнь начинается, продолжается отмеренное время, а затем кончается. Потому-то книги и должны перейти в Ледяную Крепость, чтобы Учителя с их помощью могли обучить тех, кто будет жить после нас.
— Ты хочешь
— Разумеется. Практически все мы начинаем жить в одно и то же время, за исключением тех немногих, кто по несчастливой случайности начинает с опозданием.
— Как вы умираете?
— Этого мы не знаем, быть может, знают Учителя. Они сказали нам, когда мы умрем, но ни разу не упоминали, каким образом.
— Что это за народ — ваши Учителя?
— Они вовсе не народ. Они… Они — Учителя… То есть они выглядят, как все мы, но они гораздо больше… даже больше, чем ты.
— Значит, они больше похожи на твоих соплеменников, чем на меня? Или они так же отличаются от них, как я от тебя?
— Они совершенно такие же, как я, если не считать размеров… и конечно, они очень много знают.
— И продолжают жить от одного поколения до другого… то есть на протяжении времени жизни одной группы народа и до времени жизни следующей группы… А все обычные твои соплеменники умирают, когда приходит срок?
— Так говорят Учителя, и так говорится в книгах.
— Сколько же времени вы обыкновенно живете?
— Восемьсот тридцать лет. Сейчас нам восемьсот шестнадцать.
Крюгер посчитал в уме и попытался представить себе, что бы он чувствовал, если бы знал, что жить ему осталось всего девять месяцев. Он ни минуты не сомневался, что ему бы это не было безразлично, но Дар Лан Ан, видимо, считал это в порядке вещей. Крюгера, естественно, волновал вопрос, нет ли у его маленького друга тайного желания пожить подольше? Он не осмелился спросить об этом вслух, предмет мог оказаться в высшей степени деликатным. Инициативу беседы перехватил Дар, и Крюгер вдруг понял, что маленький абьерменец по-настоящему жалеет его именно за то, что он, Нильс, не знает, когда умрет. И хотя Дар не обладал запасом необходимых слов, чтобы выразить это чувство, и хотя оно, это чувство, не совсем поддавалось четким определениям, все же у юноши создалось впечатление, что сам Дар ни за какие блага не решился бы жить под гнетом этой неизвестности.
— Однако хватит об этом. — Дар, верно, тоже понял, что находится на грани, перейдя которую может ранить чувства своего собеседника. — Пилот предложил мне попытаться построить катапульту, чтобы они смогли забрать тебя отсюда. Нам следует хотя бы начать, прежде чем они возвратятся. Собственно, от нас требуется только установить столбы, тросы они наверняка привезут с собой.
— Как работает эта катапульта?
Дар объяснил. По-видимому, речь шла об очень большой рогатке. Сложность работы состояла в том, чтобы прежде всего правильно расположить устройство (ибо ему надлежало забросить планер в пределы достаточно надежного вертикального потока); кроме того, опорная конструкция, к которой крепятся тросы, должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать предстоящую нагрузку, — им вовсе не улыбалась перспектива увидеть, как сбитые наскоро бревна выскакивают из грунта. Что касается первого требования, то выполнить его на морском берегу было нетрудно, осуществление второго зависело от опыта. Эта работа оказалась значительно легче сооружения плота, здесь не нужны были слишком толстые бревна. Большую их часть Крюгер срезал и обработал ножом по указаниям Дара; маленький абориген сам устанавливал и закреплял бревна быстро и умело.