Звездный свет

Хэган Патриция

– По вашему акценту, вернее, по отсутствию такового, не скажешь, что вы француженка.

– Правда? – Белл заерзала на месте. – Но это вполне понятно. Собственно говоря, я кузина Селесты. Моя семья уже давно переехала в Америку и…

– О, вы не должны мне ничего объяснять! Я вовсе не имел намерения вмешиваться в ваши дела. Мне просто показалось странным, что вы считаете, будто хорошо знаете Запад. Но вы ошибаетесь: я еду в Сан-Франциско – по моему мнению, город весьма современный в полном смысле этого слова.

– Как интересно! – Белл поставила локти на стол и оперлась подбородком на руки. – Скажите, Клейтон, а вы там,

в Сан-Франциско, играете в покер? Мой муж научил меня этой игре, и теперь, после его смерти, она помогает мне забыться и отвлечься от моего горя. У нас отдельный вагон, и вчера вечером я пригласила туда троих джентльменов, чтобы составить партию, но один из них сегодня сошел с поезда, так что теперь нам не хватает партнера. Хотите поучаствовать?

Клейтон Даунинг улыбнулся:

– Буду счастлив. Возможно, в окружении трех мужчин Селеста не будет беспокоиться о нападении индейцев.

Белл фыркнула:

– Если они и нападут, мы просто предложим им присоединиться к нам. Некоторые индейцы отлично играют не только в покер. У них есть игра, называемая «педро», и я слыхала, что в Неваде на новой Трансконтинентальной дороге сходящих с поезда пассажиров уже поджидают индейцы с колодой карт.

Белл все щебетала, Клейтон Даунинг вежливо делал вид, что слушает, а Сэм думала о своем. Это, однако, не мешало ей замечать взгляды, которые время от времени бросал на нее Клейтон. Хотя она находила его весьма приятным, он не привлекал ее. Интересно, смог бы ее привлечь какой-нибудь другой мужчина?

В конце концов Клейтон с явной неохотой дал Белл увести себя на поиски остальных двух участников игры.

– Надеюсь, вы скоро тоже придете? Это, несомненно, принесет мне удачу, – сказал он перед тем, как уйти, и улыбнулся Сэм, продемонстрировав при этом ямочки на щеках, от которых затрепетало бы сердце у большинства женщин.

– Я хочу съесть десерт, – уклончиво ответила Сэм, желая отдалить то время, когда он опять начнет бросать на нее пылкие взгляды. «Увы, – подумала она, – если сегодняшняя игра затянется за полночь, так же как вчерашняя, мне придется еще долго терпеть его внимание».

Сэм смаковала сладкий рисовый пудинг, когда официант подвел к ее столику троих: мужчину, женщину и маленького мальчика. Мужчина был гораздо старше женщины, и Сэм решила, что он ее отец. Когда они познакомились, оказалось, что она не ошиблась.

Судья Ньютон Куигби, его овдовевшая дочь Мириам Эпплби и ее пятилетний сын Томми направлялись в Канзас из Рочестера, штат Нью-Йорк.

Сэм приветливо объяснила, что приехала в Америку из Европы, чтобы выйти замуж, но судью явно интересовали только его собственные дела.

– Мы собираемся начать новую жизнь, – объявил он так громко, что его могли услышать все и каждый. – Вот почему я согласился, чтобы меня назначили окружным судьей. Да, мэм, мне хочется, чтобы мой внук вырос в прерии, на просторе. Конечно, рано или поздно Мириам опять выйдет замуж, и тогда у парня будет новый отец.

Мириан была не в трауре.

– Я овдовела уже давно, – объяснила она. – Мой Томас погиб на войне.

Сэм стало ее жаль – ситуация была более чем очевидна: судья твердо намеревался найти дочери другого мужа, но, похоже, отыскать такового будет весьма и весьма непросто. Приятный человек и, очевидно, хорошая мать – достаточно видеть, с какой любовью она смотрит на сына, – Мириам Эпплби, несомненно, была самой некрасивой женщиной,

которая когда-либо встречалась Сэм. Все в ней, начиная с серого муслинового платья, лишь подчеркивающего бесформенность фигуры, казалось скучным и бесцветным. Бледное, невыразительное лицо, мышиного цвета волосы, собранные на затылке в скромный, без каких-либо украшений узел; вялая улыбка касается только ее губ, а глаза по-прежнему остаются тусклыми и безжизненными…

Но несмотря на все это, Мириан Эпплби понравилась Сэм: возможно, если какой-нибудь мужчина потратит время, чтобы узнать ее получше, он перестанет обращать так уж много внимания на ее внешность. Зато судья Кунгби сразу же внушил Сэм антипатию.

Надменный и напыщенный, он, похоже, слушал только собственные громкие речи. Про себя Сэм невольно пожалела тех, кому он будет выносить приговоры, ибо сей джентльмен явно не относился к числу людей, отличающихся сострадательностью.

– Да, я намерен внести свою, и немалую, лепту в освоение этой дикой, нецивилизованной территории, – провещал судья Куигби в промежутках между пережевыванием кусков ростбифа. – Нарушители закона будут трепетать при одном только моем имени и не раз подумают, прежде чем совершить преступление в моем округе. Убийства, изнасилования, разбой, – продолжал он, прокалывая мясо вилкой с тем же пылом, с которым произносил свою тираду, – все эти преступления должны бы слушаться в судах штата, но, если территория большая, ими приходиться заниматься окружному судье! Я буду разбирать также и федеральные преступления, такие, как препятствия, чинимые пересылке почты, производство и сбыт фальшивых денег и продажа виски индейцам. – Он взмахнул вилкой и с пафосом произнес: – И если этот поезд ограбят, приговаривать виновных к повешению буду я.

Сэм решила, что лучше уж терпеть заигрывания Клейтона, чем слушать этого самодовольного болвана, и собралась встать из-за стола.

– Эй, послушайте. – Судья Куигби повернулся к пассажиру, который мирно ужинал в одиночестве. – Куда вы направляетесь? Уж не в мой ли округ? Кстати, вы путешествуете с женой?

Заметив, что Мириам смаргивает выступившие на глазах слезы, Сэм замешкалась, решив немного подождать. Томми между тем уплетал за обе щеки картофельное пюре с подливкой, не обращая ни малейшего внимания на то, что делают взрослые.

– Надеюсь, вам понравится на новом месте, – сказала Сэм, чувствуя, что необходимо поддерживать разговор, иначе несчастная молодая женщина вот-вот расплачется.

Тем временем судья Куигби, жаждавший мужской аудитории, пересел к джентльмену, с которым только что заговорил. Мириам несколько минут наблюдала за ним, потом повернулась к Сэм:

– Вы очень добры и терпеливы: большинство людей находят предлог избавиться от общества моего отца гораздо раньше.

– О, я не имела в виду ничего такого…

Губы Мириам дрогнули в еще одном слабом подобии улыбки. Предупреждая возможные объяснения, она подняла руку:

– Прошу вас, не надо. Я знаю, какое впечатление он производит. Знаю и то, как и все вокруг, что ему очень хочется найти мне мужа, чтобы у Томми снова была настоящая семья. Все это неприятно, но тут уж ничего не поделаешь.

– Просто он вас любит и желает видеть счастливой, – предприняла Сэм неуклюжую попытку поднять настроение Мириам.

– Я не смогу быть счастливой, пока снова не увижу своего Томаса. И я его увижу. Очень скоро.