Звездный удар
Шрифт:
Виктор вернулся на свое место. Шейла слегка наклонилась вбок, оглядела аудиторию и подняла руки, призывая к вниманию. Ее лицо стало печальным. Она выглядела так, словно ее вынуждали к чему-то постыдному.
— Значит, вы ничего не поняли? Пожалуйста, у вас есть выбор. Мы можем выработать что-то конструктивное. Мы можем учредить всемирное правительство, которое будет действовать, учитывая интересы каждой нации. Вы можете выдвинуть в его члены лучшие политические умы. Я хочу работать с вами. Но, с другой стороны, если вы желаете продолжать это безумие, я буду вынуждена взять бразды правления в свои руки. Слишком многое поставлено на карту, леди и джентльмены, у меня не будет иного выхода, кроме как ввести на Земле военное положение. Я и моя команда будем следить за соблюдением порядка. К тем, кто не будет подчиняться, мы применим определенные санкции, например, лишим электричества.
— Смешно! —выкрикнул Генеральный секретарь. Люди — мужчины и женщины — вскакивали со своих мест, над креслами прокатился рев возмущенных голосов. — Советский Союз не боится угроз!
— Так же как Соединенные Штаты! — последовал примеру Карпова Берт Кук.
По сигналу Виктора Стукалова на людей, заполнивших аудиторию, были наведены ружья Ахимса. Тишина, как покрывало, окутала зал, и искаженные лица разгладились. Мика прицелился в американского президента, его толстый палец ласкал спусковой крючок любовным прикосновением.
Шейла провела дрожащей рукой по лицу, ее сердце почти не билось. Она потерянными глазами обвела аудиторию.
— Итак, у меня нет выбора. И планета, и все человечество переходят под мою ответственность. Отлично. Толстяк предусмотрительно нейтрализовал все ракеты. Мы увидели, что американцы опять попытались пойти по этому же пути, создавая новые ракеты. Те несколько бомб, которые вы произвели, представляют угрозу только для вас самих. Вооружение, которым вы располагаете, не опасно для этого корабля. Наша технология и наше господство в космосе позволят нам контролировать всю планету. Я последний раз взываю к вашему разуму. Что можем мы сделать сообща, как можем договориться? Мы будем сотрудничать? Или я объявлю военное положение?
Раздался одинокий голос. Мика увидел, что Евгений Карпов смотрит прямо в глаза Виктора Стукалова.
— Майор Стукалов! Как Генеральный секретарь партии, как глава Советского Союза я приказываю вам и вашему подразделению немедленно защитить наш народ от этой новой угрозы и передать данный корабль в мои руки!
Сердце Мики подпрыгнуло в груди. Ну вот и все. С этого момента восторжествует правильный путь, указанный Лениным, государство и партия двинутся вперед. Он с облегчением вздохнул и чуть не прослушал ответ Виктора.
— Извините, товарищ Генеральный секретарь, я не могу этого сделать: — Спина Виктора распрямилась. — Звездные проблемы значительно весомее партийных. Вам придется подчиниться приказам майора Шейлы Данбер. Мы больше не можем позволить себе терять наш…
Реакция Мики была инстинктивной — на уровне мускулов и костей, на уровне нервов, привычных к немедленным действиям в результате длительных тренировок. Его ружье выстрелило, и пуля пробила затылок Виктора. Он выстрелил трижды, чтобы удостовериться в смертельном исходе.
Эта минута застыла в мозгу Мики. От удара пуль человеческий череп треснул с оглушительным звуком, и ярко-красная кровь заструилась по золотым волосам. Глаза, которые когда-то смотрели на Мику с дружелюбием, стали безжизненными, пустыми. Руки, которые так часто в прошлом спасали жизнь Мики, дергались в конвульсиях.
Виктор. Это был мой долг. Прости, товарищ и брат. Я исполнил свой долг.
Он медленно поднялся, устремив глаза к Генеральному секретарю.
— Товарищ Генеральный секретарь! Я, Мика Габания, лейтенант спецназа… — он дернулся, почувствовав острую боль, что-то холодное вошло в его плоть. Его движения все еще сохраняли кошачью гибкость. Он повернулся, чтобы снова прицелиться, но сильная рука, подобно стальным тискам, схватила его за горло, перекрывая доступ воздуху.
Мика задергался, заметался, ощущая, как длинное холодное лезвие разрывает его внутренности, с хлюпаньем протыкает его диафрагму. То была смерть. Железная рука, охватившая его горло, не ослабляла своей хватки. Нож двигался без остановки, как живой, выплясывая страшный танец внутри его тела. Теплая кровь потекла по ногам Габания.
Комната стала медленно тускнеть, Мика зажмурил глаза. В его рассудок проник задушевный голос его отца, он вспомнил сильные, могучие руки, которые когда-то подбрасывали его в воздух и бережно ловили. Освещенная уютным желтым светом кухонного абажура, стояла его мать и улыбалась ему, ее круглое лицо излучало любовь, а его отец все играл с ним, подбрасывая вверх своими сильными руками. Мика попробовал пошевелить языком, но железная рука сжимала его у самого основания глубоко в глотке. Любящие глаза отца начали таять… таять… таять, превращаясь в застывшие глаза Генерального секретаря Карпова. А потом темно-серая пелена окутала его.
Тело Мики Габания безвольно обвисло в руках Мэрфи, кровь стекала с рук, образовывая лужицу на полу. Мэрфи быстро огляделся: все были в шоке. Он отошел в сторону и склонился над телом Виктора Стукалова. Оглядел его опытным взглядом. Габания стрелял наверняка.
— Никому не двигаться! — прогремел в тишине голос Константина Неделина. — Мы — отряд Призраков! Мы больше не подчиняемся ни одному правительству! Мы видели звезды!
Мэрфи опустил размозженную голову Стукалова на пол и глубоко вдохнул, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Потом поднял глаза на Шейлу Данбер, которая нерешительно шагнула с возвышения. Ее лицо превратилось в застывшую белую маску, рот был полуоткрыт. Она, не отрываясь, смотрела на тело Стукалова, и Мэрфи показалось, что он видит ее переживающую агонию душу.
Мэрфи встал, оглядел аудиторию и увидел пепельно-серые лица спецназовцев, цэрэушников и американских десантников. Они были мрачны, некоторые покусывали губы, глядя поверх выставленных вперед ружей, готовых открыть стрельбу.
— Да, — зазвучал хриплый голос Мэрфи. — Это другой мир, ребята. — Заставив себя выпрямиться, он заглянул в отчаянные глаза Шейлы Данбер. — Майор, он мертв. Череп пробит, шея сломана. Даже медицина Ахимса не сможет оживить его.
Он видел, что ее гибкий ум парализован горем. Она стояла на возвышении, охваченная ужасом и отчаянием, ее лицо становилось все бледней и бледней.
О черт! Она собирается потерять сознание!Мэрфи зашагал к ней, печатая шаг, изо всех сил стараясь казаться образцовым солдатом, зашагал, не сводя с нее глаз. Он отдал ей честь.
— Лейтенант Мэрфи докладывает, мэм! — Он слышал, как его голос эхом прокатывается по тихому залу, он говорил, вкладывая в свои интонации столько силы, сколько потребовалось бы ей, чтобы прийти в себя. — Как вы посмотрите на то, чтобы освободиться от делегации землян? — Переведя дыхание, он прибавил едва слышно: — Ну давай, Шейла, не бросай нас!