Звёздный врач (Космический госпиталь)

Уайт Джеймс

Вейнрайт бросил на Конвея быстрый тревожный взгляд. Однако он был явно слишком хорошо воспитан для того, чтобы спросить, с чего это вдруг Старший врач крупнейшего госпиталя в Федерации, располагавшего всеми условиями для лечения и психологической реабилитации, отправился на Гоглеск отдыхать Он сказал.

– Кстати, насчет отдыха, доктор. Что за время у вас было на корабле? Вы только что позавтракали, или у вас сейчас полдень, или вам давно пора на боковую? Может быть, сразу отправитесь отдыхать? Здесь поздний вечер, а поговорить и с утра можно было бы.

Конвей ответил:

– Я отлично выспался и встал всего два часа назад, и поговорить мне бы хотелось сейчас. Так что, если вы не против того,

чтобы ответить на мои вопросы, недоспать придется вам, лейтенант.

– Я нисколько не против, доктор, - рассмеялся Вейнрайт.
– Не могу сказать, что мои подчиненные такие уж зануды. Правда, обилие их конечностей порой значительно влияет на законы вероятности за игрой в карты, но поговорить с новым человеком всегда приятно. Кроме того, местные жители с заходом солнца уходят, и нам положительно нечего делать, кроме как только болтать о них, а мы уже порядком устали от этих разговоров, да и толку от них мало.

Опередив Конвея, лейтенант вошел в здание базы Внутрь вел узкий коридор. На ближайшей двери висела табличка с фамилией Вейнрайта Лейтенант остановился, опасливо огляделся по сторонам и попросил у Конвея коробку с программой.

– Входите, доктор.
– сказал он затем и открыл скользящую дверь, за которой оказался просторный кабинет. Вейнрайт прошел к письменному столу, на котором стоял транслятор-терминал. Конвей осмотрелся. Кабинет заливали теплые оранжевые лучи закатного солнца. Середина кабинета была пуста. Письменный стол, компьютерное и видеопроекционное оборудование и даже стулья для посетителей были составлены вдоль стены, противоположной окну. У окна стояло лохматое, похожее на кактус приземистое растение. Чем дольше Конвей смотрел на растение, тем больше ему казалось, что его иглы и ворсинки расположены уж как-то очень упорядочение.

Растение испускало еле уловимый аромат - смесь мускуса и перечной мяты. Конвей решил подойти к нему поближе, чтобы получше принюхаться.

Кактус попятился.

– Это Коун, - сообщил лейтенант, уже успевший подключить транслятор.
– Это Конвей, - сказал он, указав на доктора.
– Он тоже целитель.

Покуда Вейнрайт говорил, транслятор издавал хрипловатые, похожие на вздохи звуки - таков, по всей видимости, был язык, на котором разговаривало это странное местное создание. Конвей на миг задумался и по очереди отбросил несколько вежливых, дипломатичных фраз, приличествующих моменту знакомства с точки зрения человека. Лучше было сейчас не кривить душой.

– Желаю вам здоровья, Коун, - сказал Конвей.

– И я вам, - отозвалось странное существо.

– Доктор, - поспешно вмешался Вейнрайт, - я должен вас предупредить о том, что именами на Гоглеске пользуются крайне редко - только для знакомства, представления и распознавания. Постарайтесь впредь говорить по возможности безлично, чтобы не оскорбить чувства Коун. Попозже я вам все объясню более подробно. Эта гоглесканка ждала вас до заката, но теперь...

– Она должна уйти, - закончило фразу Вейнрайта кактусоподобное создание. Лейтенант кивнул и сказал:

– Готова к выезду машина с отдельной дверцей сзади, так что пассажирка сможет войти и сесть подальше от водителя. Пассажирка вернется домой до наступления темноты.

– Проявлена забота, - отметила гоглесканка и развернулась к двери. Выражается признательность.

Во время этого разговора Конвей изучал гоглесканку взглядом. Вертикальное яйцевидное тело покрывала косматая шерсть и иглы, размещенные в определенном порядке. Шерсть обладала подвижностью, хотя в этом плане ей было далеко до шерсти кельгиан. Гибкие иглы были собраны в пучки и явно свидетельствовали о некоей специализации Другие иглы, подлиннее и более жесткие, частично атрофированные, казалось, изначально сформировались как средство обороны, однако, судя по всему, давным-давно не использовались с этой целью. Кроме того, на макушке у гоглесканки имелись длинные белесые стебельки, лежавшие посреди разноцветной шерсти. Зачем они были нужны - пока это оставалось для Конвея загадкой.

Куполообразную голову, сидевшую на туловище без шеи, опоясывал тонкий обруч из какого-то тусклого металла. На несколько дюймов ниже обруча располагались два широко расставленных запавших глаза. Похоже, голос гоглесканки исходил от ряда небольших вертикальных дыхательных отверстий, расположенных по кругу на уровне пояса. Сидя, гоглесканка опиралась на плоский мышечный вырост, напоминавший юбку, и только тогда, когда она направилась к двери, Конвей заметил, что у нее есть и ноги.

Ног было четыре - коротенькие, сморщенные, словно гармошки, и все же, стоя на них, гоглесканка прибавляла в росте на несколько дюймов. Кроме того, Конвей разглядел еще два глаза на макушке диковинного создания. По всей вероятности, в доисторические времена эти существа были крайне осторожны. Понял Конвей и назначение металлического обруча на голове у гоглесканки: на нем держалась корректирующая линза для одного из глаз.

Невзирая на все особенности фигуры, это существо было теплокровным кислорододышащим разумным позвоночным, и Конвей определил код физиологической классификации гоглесканки как ФОКТ. Дойдя до двери, Коун обернулась и качнула одним из пучков игл-пальцев.

– Будьте одиноки, - сказала она.

Глава 5

Для специалистов по установлению культурных контактов Гоглеск был планетой маргинальной. Полный контакт с цивилизацией, настолько отсталой в техническом отношении, представлял опасность. Дело в том, что представители Корпуса Мониторов, падая почти в буквальном смысле с небес на головы аборигенам, не могли быть до конца уверены в том, что они им несут - то ли мечту и надежду на лучшее будущее, то ли жуткий комплекс неполноценности. Однако местные обитатели, невзирая на отсталость их науки и техники, а также несмотря на расовый психоз непонятной природы, из которого, собственно, и проистекала техническая отсталость гоглесканкой цивилизации, по отдельности проявляли психологическую устойчивость, и уже много тысячелетий их планета не знала войн.

Проще всего было бы отступить и оставить Гоглеск на произвол судьбы пусть бы себе развивался так же, как на заре собственной истории. Обозначить проблему как неразрешимую, и дело с концом. Но вместо этого отдел по установлению культурных контактов пошел на крайне редкий для него компромисс.

Отдел основал на Гоглеске небольшую базу для горстки наблюдателей, сюда завезли продукты и оборудование, включавшее флайер и два вездехода на воздушной подушке. База была призвана вести наблюдение и собирать данные - и все. Однако Вейнрайт и возглавляемая им команда наблюдателей успела полюбить странных местных обитателей, и, несмотря на тот круг обязанностей, что диктовали им инструкции, наблюдатели жаждали сделать больше.

Возникли сложности с адекватным переводом, который не могло обеспечить относительно примитивное оборудование базы. Речь гоглесканцев состояла из тончайших оттенков выдохов, производимых посредством четырех отдельных дыхательных отверстий. Уже имели место несколько случаев опасного недопонимания. Наблюдатели решили отправить собранный лингвистический материал для проверки и обработки на главном мультитрансляционном компьютере Главного Госпиталя Сектора. Для того чтобы не возникло впечатления, что наблюдатели нарушают данные им четкие инструкции, они присовокупили к лингвистическому материалу краткий отчет о ситуации на Гоглеске и запрос в Отделение Внеземной Психологии с просьбой поискать сведения о каких-либо похожих существах или сходных ситуациях, с которыми Главный Госпиталь Сектора сталкивался в прошлом.