Звездный врач
Шрифт:
На высоте в тридцать миль в атмосфере не было никаких сигналов. В атмосфере на любой частоте не было ни одного нормально модулированного сигнала. На высоте в двести миль тоже. На высоте пятнадцать миль уже можно было обращаться по радио и оказалось, что посадочная площадка работает как обычно, забирая в верхних слоях атмосферы электрические разряды и снабжая необходимой энергией всю планету.
С расстояния в десять миль и до посадки Кэлхаун был занят. Не трудно посадить корабль с помощью ракет, когда поверхность достаточно ровная. Но посадка в определенном месте —
Тишина. Спокойствие. Внешние микрофоны медкора улавливали слабый шум ветра. Других звуков не было.
Нет. Был какой-то особый щелкающий звук, не громкий и не быстрый.
Возможно щелчок — двойной щелчок — каждые две секунды. Больше ничего.
Кэлхаун вошел в тамбур, а Мургатройд резво прыгал в ожидании своего большого успеха в обществе людей этого мира. Кэлхаун резко распахнул дверь тамбура и что-то почувствовал. Это был какой-то кисловатый острый запах, похожий на запах разложения. Но Кэлхаун не знал какой это тип разложения.
Снова спокойствие и тишина. Никакого шума уличного движения. Не было даже того слабого шума, который характерен каждому городу в любое время суток.
Здания выглядели так, как должны выглядеть здания ранним утром, за исключением того, что двери и окна были открыты. Это выглядело ужасающе.
Любой разрушенный город выглядит драматично. Вид заброшенного города патетичен. А это было ни одно, ни другое. Это было нечто новое. Все выглядело так, как будто все ушли несколько минут прочь всего несколько минут тому назад.
Кэлхаун направился в здание, а Мургатройд озадачено семенил рядом.
Мургатройд был озадачен. Ведь должны же здесь быть люди. Они должны приветствовать Кэлхауна и восхищаться им, Мургатройдом. А он должен быть светским львом и съесть все предложенные сладости и выпить столько кофе, сколько влезло бы в его вместимое брюшко. Но ничего такого не произошло.
Абсолютно ничего.
— Чи? — сказал он озадаченно. — Чи-чи?
— Они уехали, — проворчал Кэлхаун. — Очевидно на автомобилях. Ни одной машины не видно.
Не было ни одной машины. Кэлхаун глядел и видел только длинные, залитые солнцем и полностью пустынные улицы. Кэлхаун подошел к зданию космопорта. У его основания было когда-то площадь из зеленой растительности. От живой планеты не осталось и следа. Листья увяли и обвисли. Поникшие цветы представляли собой месиво темного оливкового цвета. Растения были мертвы, но они высохли недавно. Они, по-видимому, увяли два-три дня тому назад.
Кэлхаун вошел в здание. Журнал космопорта лежал открытым на столе. В нем было зарегистрировано прибытие груза, подлежащего отгрузке, очевидно на «Кандиде», которая в беспокойстве вращалась сейчас на орбите. Не было и признаков беспорядка. Все выглядело так, как будто люди вышли, чтобы взглянуть на что-то интересное и не вернулись.
Кэлхаун устало потащился из космопорта на улицы самого города. Это было невероятно! Двери были либо открыты, либо не заперты. Товары лежали на витринах
У Кэлхауна скривилось лицо. Он кое-что вспомнил. Среди легенд, которые были унесены в другие миры этой галактики, была незначительная загадочная история, к которой люди пытались приделать окончание. Это была история старинного судна «Мария Челеста», которое было обнаружено дрейфующим в океане. На столах в каютах стояла пища, плита была еще теплая, не было никакого беспорядка, следов борьбы, которые могли бы заставить людей покинуть судно. Но на судне не было ни одной живой души.
Никто никогда не мог дать этому объяснение.
— Но здесь, — сказал Кэлхаун Мургатройду. — Все в более крупном масштабе. Люди ушли из этого города дня три тому назад и не вернулись.
Возможно все люди на этой планете сделали то же самое, поскольку нигде не работает ни один коммуникатор. Если произнести преуменьшенное высказывание века, Мургатройд, мне это не нравится! Очень не нравится!
Глава 2
Возвращаясь к медкору, Кэлхаун остановился в другом месте, где на любой планете с растущей травой, была бы зеленая площадка. Там деревья похожие на землянские и другие, местные, а между ними должен бы быть газон. Деревья были живые, а наземные растения увяли и начали гнить.
Кэлхаун поднял немного гниющей слизи и понюхал ее. У нее был горьковатый и острый запах такой, какой был в тамбуре. Кэлхаун выбросил слазь и вытер руки. Что-то погубило наземные растения, которые обычно убивали землянскую траву посаженную рядом.
Он прислушался. Везде, где живут земные существа, есть насекомые, птицы, другие крошечные создания, которые являются существенной частью экологической системы, к которой привыкла человеческая раса. Их следует переносить и населять каждый новый мир, который человечество надеется колонизировать. Но звуков подобных живых существ не было слышно. Вероятно, что единственным звуком, который слышал этот город, после того, как ушли люди, был рев ракет медкора.
Игла на циферблате, показывающая использование энергии, медленно двигалась взад-вперед. Это было ритмическое движение, показывающее максимум и минимум использования энергии. Примерно шесть миллионов киловатт передавалось в течение полсекунды из накопителя каждые две секунды. Затем — пауза полторы секунды и снова полсекунды получения энергии.
Нахмурившись, Кэлхаун поднял глаза на прекрасную цветную фотографию, висевшую над приборами. Фотография сделанная с высоты четырех тысяч милей и изображавшая часть планеты Майя, населенной людьми, размером четыре на шесть футов. На ней был виден город Майя в виде квадратиков и треугольников, размером дюйм и меньше. Все детали выглядели отчетливо.