Звездолет «Иосиф Сталин». На взлет!
Шрифт:
– Объект в прицеле.
Вокруг зазвучали голоса.
– Накачка?
– 70 %… 80 %… Норма.
– Завершение цикла. Поправка шесть.
– Цель уходит.
– Подстройка…
– Расширение в норме.
– Импульс!
Площадку накрыл свист, переходящий в шелест, словно с огромного дерева вместе с листьями ветер сдул десяток змей, и вдалеке вспыхнули два огонька. Несколько секунд все молчали, и только когда кто-то из военных, не отрываясь от стереотрубы, сказал: «Уничтожение! Поздравляю, товарищи!» – люди бросились обниматься, и Деготь позавидовал им. Эти все понимали и были при делах.
На площадке
Еще выстрел!
Вскочив, он увидел, как один из «синих халатов» бежит прочь, расталкивая других. Никто еще ничего не понял. Люди растерянно оглядывались, но тут установка вздрогнула и обрушилась внутрь себя. Проволочная сеть заходила волнами и со звонким протяжным звуком стала рваться.
Дзинь… Дзинь… Дзинь…
Только теперь все поняли, что происходит.
Наперерез беглецу бросились сразу два синих халата, но тот отбросил одного, сбил с ног другого и юркнул в лабиринт ящиков.
– Там он! Там!
Военные, кто с винтовкой, кто с наганом, обступили убежище, отрезая беглецу путь к отступлению, хотя куда бежать с дирижабля?
– Выходи, гад!
«Не выйдет, – подумал Деготь. – Застрелится… Во всяком случае я бы застрелился…»
Он ждал звонкого щелчка выстрела, но вместо этого взревело так, что, защищаясь от ощутимости звука, все прижали ладони к ушам. В глубине составленного из ящиков лабиринта сверкнуло, повалил дым, и тут же сами ящики покатились, рассыпаясь на ходу горящими досками, и из кучи хлама вылетел огненный факел. Вокруг пахнуло таким жаром, что люди отшатнулись. Кожа на лице Дегтя стянулась, и он представил, как скручиваются волосы на голове, превращаясь в обугленные пружинки. Сквозь вопли обожженных людей неслись далекие крики.
– Уйдет! Уйдет!
Вразнобой захлопали винтовочные выстрелы. Только напрасно. Веселой шутихой прокатившись по палубе, диверсант, с ящиком, из которого хлестали огненные струи, выпал за борт и там только превратил падение в полет. Торжествующе взревев, враг ушел в небо, оставив в воздухе огненный след.
Только теперь Деготь посмотрел на профессорскую установку. На краю палубы дымились железные руины, которые одинокие фигуры в синих халатах заливали из пенных огнетушителей.
Федосей, обитавший палубой выше, мгновенно сопоставил крики «Уйдет, уйдет!» с летуном с огненным ящиком за спиной и в два прыжка оказался в кабине. Как куски головоломки в голове оранжево-лиловый факел Московского летуна наложился на уже далекую оранжево-лиловую кляксу беглеца.
– Заводи! От винта!
Чем хороша военная команда для человека – командный голос выводит человека из ступора, заставляет делать привычное дело, а не охать, ахать и разводить в недоумении руками.
Подстегнутый командой техник подскочил к неподвижному винту, ухватился за лопасть обеими руками.
– Контакт!
– Есть контакт!
Рывок, мотор трещит, заглушая удаляющийся рев и разрозненные выстрелы, плоскости нарезают воздух, и машина медленно скатывается в небо. Малюков падал метров триста, пока мотор не набрал обороты.
Развернув аэроплан, он бросился за уходившей в небо яркой, словно сигнальная ракета, точкой. Скорость у него была – о-го-го! Как и у тех двух! Он! Точно он! Вот она ниточка!
Федосей наддал, чувствуя, что еще немного и мотор аэроплана захлебнется. Он бросил взгляд на приборы
Уверенный в своем превосходстве, враг не маневрировал, и Федосею оставалось дождаться момента, когда стремительно уменьшающаяся огненная точка попадет в прицел.
Когда это произошло, Федосей нажал на гашетку, надеясь не на мастерство, а на везение. Длинная, на расплав ствола, очередь опередила аэроплан, соединив его с врагом. Этого оказалось достаточно. Звездочка в прицеле вспыхнула еще ярче и превратилась в кляксу черного дыма…
СССР. Москва
Май 1928 года
…От Кремля до Лубянки четверть часа пешком, а автомобиль домчал товарища Менжинского до здания ОГПУ за пять минут. Этого времени хватило, чтобы бегло просмотреть письмо еще раз. Если все, что там написано – правда, то это шанс. А шансы надо использовать быстро.
Часовые, коридор, кабинет, телефон…
– Товарищ Артузов? Здравствуйте!
Менжинский откинулся на спинку жесткого стула.
– Артур Христианович, есть поручение вашей службе… В рамках выполнения решения ноябрьского пленума… Разумеется, оформим все как положено… Суть такова: нужно вывезти одного человека из Германии. Думаю, что группа из двух человек с этим вполне справится. Одного товарища рекомендует Коминтерн, второго – своего дашь… Какие требования? Простые. У тебя таких 12 на дюжину… Образование… Ну хотя бы пару курсов университета… Чтоб в технике разбирался. Ну и чтоб наш был до мозга костей, до гвоздей в ботинках… Сам понимаешь, какое дело затевается… Старший? На счет старшего позже решим. Вы сперва человека представьте… Хорошо. До свидания…
Он положил телефонную трубку и несколько секунд заново перебирал сказанные слова. Вроде бы не сказал ничего лишнего. Конечно, лучше бы все делать через своих людей, но… Эх, коротки руки! Коротки!
Чекист глянул во двор. С третьего этажа видны были голуби, что топтались на очищенной дворниками брусчатке, не пугаясь военных, сновавших из подъезда в подъезд.
Теперь дело было за Коминтерном. У них связи за рубежом, возможности… А кто будет главным – это уже другой вопрос… Лев Давидович, хоть и оказался скрытым врагом советской власти, но когда еще врагом не был, мысли высказывал очень правильные. «ГПУ и Коминтерн как организации не тождественны, но они неразрывны. Они соподчинены друг другу, причем не Коминтерн распоряжается ГПУ, а, наоборот, ГПУ господствует над Коминтерном». Хорошая цитата, правильная… Хоть на стенку вешай… Ай да Троцкий, ай да….
Взяв стопку исписанных листов, он на мгновение задержался, остановленный появившейся мыслью. Полуобернувшись, почти не глядя, достал из шкафа отчет по расследованию диверсии на «Троцком». Был там кто-то бравый и сообразительный, как раз такой, какой нужно.
Вот кто нужен! И искать никого не нужно. Он вспомнил недавно читанный отчет о событиях на «Троцком». Кто его писал? Пошарив на столе, нашел нужную бумагу. Молодец. Технически грамотный. Сняв трубку, сказал весело:
– Артур Христианович! Я уже подобрал нужного человека. Кандидатура Малюкова возражений не вызывает? Нет? Ну, я так и подумал… Болеслав Витольдович, я думаю, не обидится.