Звездопад

Прокудин Николай Николаевич

— Гитарист перепил и перегрелся. Сегодня уже второй, — ухмыльнулся фельдшер, ставя укол.

— На носилки и в медпункт, — распорядился штабной начальник и два солдата, согнувшись под тяжестью стонавшего музыканта, с трудом вывалились из помещения.

— Мужики, заберите еще одного из парилки, а то на этом потери не прекратятся, — гаркнул Бодунов, выглядывая из клубов пара.

— Да нет, нашего Леонарда паром и водкой не сломить, только бабами, а их тут нет. Пусть отдыхает, — опроверг опасения Бодунова какой-то бородатый артист, продолжая пить водку прямо из горлышка бутылки, потому что стаканы были забиты окурками.

— Ну, парни, надолго вас тут не хватит, — усмехнулся Грымов. — Водка и коньяк льются рекой!

— Еще бы, тут так хорошо после Союза. Ни дефицита, ни очередей. Попросили ящик водки, коробку коньяка и упаковку пива — пожалуйста. Еще ящик водки — пожалуйста. Хоть не уезжай домой. У нас месяц этой командировки. Красота! Вы не представляете, как дома со спиртным плохо. А тут прямо рай, — и бородатый очкарик сделал еще огромный глоток.

— Концерт-то будет завтра? — поинтересовался Ветишин.

— Ой, не знаю, мы сегодня резко стартовали. Постараемся. — Длинноволосый задумчиво посмотрел на нас и одним махом опустошил банку пива. — Хо-ро-шо!

Везет же людям. Халява без ограничений! Интересно, за чей счет этот «коммунизм»?

***

Концерт, конечно, не состоялся: сорвался по «техническим причинам». Пришлось обходиться цветным телевизором в комнате отдыха, где время от времени мы могли посмотреть пару часиков какое-нибудь кино или праздничный концерт, как сегодня. Какой-то патлатый гитарист носился по сцене и орал: «Хэй-гей, Спартак!». Мужик на экране пытался «косить» под совсем юного фаната-болельщика, но безуспешно.

Как-то наша дружная компания зарулила к просмотру новостей. В центре комнаты сидела женщина, солистка нахлебавшегося «огненной воды» ансамбля, а в углу — небритый мужчина средних лет, оба они откровенно скучали. Острогин толкнул меня в бок:

— Ник, ты как замполит должен заботиться об отдыхе. Спроси, будет концерт или нет?

— Вот всегда ты меня на мины толкаешь! — И я смущенно обратился к артисту:

— Товарищ, тут вот пехота из Кабула приехала, штаб охранять, а на концерт опоздали, еще одно выступление будет? Герой апрельской революции, старший лейтенант Острогин, жутко любит поплясать и попеть. Без этого он буквально болеет.

Я тотчас же получил еще один более сильный толчок локтем под ребра.

— Ох, больно же, гад! Серж любит «Самоцветных», известная группа, с ними ведь сам Дин Рид пел!

— Ну вы, молодой человек, и сказали — Дин Рид! Тоже мне, знаменитость! Вот если бы они с Бобом Диланом спели — это да, а то подумаешь, этот безголосый янки.

— Слушай, а ты сам-то кто будешь? Певец, что ли? — поинтересовался Грымов. — Мне американец этот очень нравится.

Мы с интересом и сомнением рассматривали помятого и потрепанного критикана. Серый засаленный свитер, потрепанные джинсы, жирные волосы с легкой проседью из перхоти.

— Я? — удивленно поднял брови субъект. — Я — Валежик! Все переглянулись и пожали плечами. Не слышали.

— Вы что, не знаете меня? — искренне удивился артист.

— Нет, — выдохнул я. — А что за песни поешь?

Певица, слушавшая наш разговор, смотрела на нас как на дикарей широко открытыми удивленными глазами.

— Ну, ребята, вы даете! Ну, вот про «Гнома-лилипута», про э.., про гадалку: «двести лет нагадала, нагадай счастья хоть на год».

— А-а-а-а! Дружище, конечно, знаю, так я ведь под твои песни на выпуске скакал! — радостно заорал я, узнав артиста. — Слушай, а не ты вчера про «Спартак» пел в Москве?

— Я, но не вчера, а два месяца назад шла запись.

— Как запись? — удивился Ветишин. — Мы же видели полный зал народу, прямая трансляция.

Артисты рассмеялись над нашей «серостью»!

— Нет, ребята, это снималось целый месяц, артисты — отдельно, зал — отдельно. В общем, все готовится заранее, довольно сложный и длительный процесс.

— У-у, а мы-то смотрим, что ты сильно постарел с того времени, — произнес я.

— Ну это просто я без грима и прически, на мне нет концертного костюма, — смущенно вымолвил Валежик. — Я просто удивляюсь, что вы не слышали мою фамилию. Я понимаю: кассеты сильно искажают песни. Мой голос, конечно, на них хриплый, но не на столько же! Что и фамилию ни разу не слышали?

— Нет! Название группы знаем, песни слышали, а фамилию.., нет, не знакома, — смущенно признался Ветишин.

— А кто из известных музыкантов был у вас на гастролях раньше?

— Были Леонтьев, «Крымские девчата», Кобзон.

— Кобзон! Ха! Известный музыкант.

— У нас говорят: «легче остановить бегущего бизона, чем поющего Кобзона», — ухмыльнулся Острогин. — Валера — молодец, нравится, а остальные все — так, ерунда. «Крымские девчата», говорят, очень хороши были, народу по душе пришлись, особенно по ночам отлично резвились.

— Нет, ребята, вы определенно юмористы! Жаль, что у нас нет номера эксцентрического жанра, я бы захватил всех с собой, — сказал Валежик и обратился к девушке:

— Пойдем, Наташа, повеселим нашу группу смешной историей.

Когда они удалились, я сказал, хмуро оглядывая приятелей:

— Мужики, по-моему, мы выглядим в их глазах полными придурками.

— Никифор, почему мы? В основном говорил ты, — улыбнулся нахально Ветишин. — Получается, ты из нас самый придурковый?

***

— Как отмечаем День Победы? — поинтересовался Ветишин. — Замполит будет мероприятия для офицеров организовывать?