«Звезды, барды и саксофон»
Шрифт:
Вот такая вышла встреча. Мы махнули на него рукой, не до ссор и выяснений было. Разошлись по своим домикам. Надо было отдохнуть к завтрашнему дню.
Часть седьмая. Конкурс.
Как обычно, я проснулся довольно-таки рано. Только-только рассвело. Все еще спали. Лежа на койке, не теряя времени даром, и дабы продлить удовольствие от очаровательного утра, я достал учебник японского языка, с огромным наслаждением повторил несколько упражнений. Это для души. Но тело тоже подало знак, захотело своей доли удовольствия. Просто так валяться ему надоело. Осторожно, стараясь не шуметь, я встал, оделся, пошел умываться.
Поднималось солнце над турбазой, над соснами, над лесом. Птицы на деревьях пели вовсю, свои птичьи песни, встречая раннее утро. В палаточном городке, рядом с турбазой, уже кто-то разжигал костер, пытаясь, наверное, разогреть чай или разогреть себя, после холодной ночи, проведя ее в продуваемой палатке. По земле стлался легкий дымок. Лагерь просыпался.
Умывшись и одевшись у себя в домике в спортивную форму, я отправился на пробежку.
Бежалось легко. На этот раз выбрал новый маршрут, в окрестностях турбазы.
Бегу, и что же вижу? – Стоят огромные корпуса трех недостроенных зданий. Судя по архитектуре – пансионаты, санатории или что-то в этом роде. Стройка явно давно заброшена. Все заросло травой, подъезды размыты дождями. Строители, очевидно, не появлялись здесь уже несколько лет.
Из трех недостроенных зданий, одно почти готово, даже крыша есть. Брошено на стадии завершения. Два других готовы наполовину.
Эти грандиозные сооружения меня поразили. Видимо, лет десять назад, еще до развала Союза, по проекту строилась база отдыха, санаторного типа.
Бегу мимо этих развалин и думаю: «Ну и черт с ними, сколько миллионов пропало, а кругом, по всей стране, пропадает еще больше. Ломай! Круши! Гуляй ветер. Так им и надо, сволочам»,- каким сволочам, не знаю.
Закончив пробежку, беру полотенце, иду к колонке водопровода, проложенной не далеко от наших домиков. Раздеваюсь по пояс и, как Суворов, начинаю плескаться холодной водой, фыркая от удовольствия.
Вдруг вижу, как второго этажа, с балкона соседнего с нашим домика, выглядывает Юля:
– А.В.! Доброе утро!
– Привет, Юля! Присоединяйся на водные процедуры! Вода изумительно приятная! Животворящая!
Она смеется. Этих радостей с холодной водой она еще не знает.
Вчера вечером, возле эстрады, все мы, и Юля в том числе, тряслись от холода, пока шли выступления у свободного микрофона. Но вот наступило утро и с ним пришло новое, полное жизни и ожидания настроение.
Лагерь зашевелился, барды просыпались. Потянулись люди на кухню, с чайниками, котелками. Наши мужички тоже проснулись. Организовали чай. После завтрака, который растянулся часа на два, благодаря нашей веселой компании, все двинулись к эстрадной площадке, для участия в главном мероприятии дня – конкурсном прослушивании. Кто в качестве выступающего, кто в качестве зрителя, кто в качестве членов жюри.
На эстраде уже установили аппаратуру, перед площадкой для выступления, на поляне, где рассаживались зрители и участники, уже стояли столики для жюри.
Приехало начальство от профкома завода «Заря», с ними, я заметил, шествовала директриса дома культуры, которая вела себя здесь повелительно, всеми командовала и всех держала под контролем, давала указания. Даже Жарков перед ней либезил, хотя вся работа по организации лежала на его плечах. Противная женщина.
Начинался конкурс авторской песни. Основная цель всех участников была – попасть в гала концерт, отхватить главный приз, победить. Это как на рыцарском турнире.
Но ни каких баллов, распределения мест, ни каких оценок не планировалось.
Директриса с ДК самолично выбирала себе участников для платного концерта. Естественно, она постаралась включить в призеры всю свою художественную самодеятельность.
И только немногим бардам из Харькова и Северодонецка посчастливилось прорваться в ее список выступающих в гала-концерте. Там же оказались и все гости из Донецка.
Мы с Сашкой опять не попали. Говорил же он, что надо было койками поменяться. Даже Настя, на которую мы возлагали надежды, как на представителя от нашей команды, не попала в этот список. А наш с Сашей оригинальный номер - авторскую песню под саксофон, похоже, даже не заметили.
О нашем выступлении следует написать более подробно.
Первым делом, как только я ступил на сцену, - упал главный микрофон, поскольку предыдущий участник, когда уходил, зацепил его ногой. Жарков, ведущий конкурс, наорал на меня, почему, я не начинаю. Макаренко, в это время все еще размачивал "трость" на своем саксофоне, махал мне рукой издалека, давая понять, чтобы я не спешил. Но я уже приготовился к неожиданностям.
Несколько человек, в том числе и я, бросились поднимать микрофон. Завязалась маленькая потасовка. Жарков то бледнел, то краснел, видя, как срывается выступление.
Наконец-то меня усадили на стул, микрофоны водрузили на прежнее место. Только регулятор чувствительности, повернули не в то положение, которое было раньше, и получилось так, что голос совершенно забил звучание саксофона.
Перед началом, Санька уверял меня, чтобы я пел погромче, поскольку саксофон обычно забивает все остальные инструменты и микрофоны. Что я и сделал. Получился обратный эффект. Я когда пел, чувствовал, что что-то не то. Саша, метрах в трех, левее меня, надрывался, дуя в мундштук саксофона, пытался добавить. Но добавить уже было некуда.
В список не попали ни Миша Лавка, ни Лена.
Сергей Кощак, который спел новую песню и даже почти трезвый, также не фигурировал в числе призеров.
Жюри, мне кажется, не решало ни чего. Всем заправляла директриса, у которой, наверно программа была готова еще до начала конкурса.
Обо всем этом мы догадались, когда услышали фамилии лауреатов, а еще более в этом уверились, когда начали смотреть вечером гала-концерт. Там я узнал на сцене всю команду из Рубежного, которая день назад репетировала свои номера под фонограмму.