Звезды Эгера
Шрифт:
Там он застал Добо и дьяка Балажа. На капитане был обычный ментик до колен, а на голове — легкий стальной шлем. Он рассеянно слушал какую-то жалобу дьяка.
— Сударь, — сказал Гергей, — прошу отдать мне дранки, которые мы сорвали с крыш и сложили грудами.
— Можешь взять.
— Кроме того, прошу дать мне еще говяжьего жира, смолы и постного масла.
— Закажи, сколько тебе нужно. Балаж, сколько у нас говяжьего жира?
— Тысяча фунтов.
— Прошу отдать мне все, — сказал Гергей. — Жаль, что больше нет. Но, может быть, мы сала добавим. Прикажите выдать мне сала, да побольше.
— Сала?
— Да,
Добо обернулся к Криштофу.
— Ступай, разбуди Шукана. Пусть он выдаст из провиантского склада говяжий жир и двадцать свиных туш. Немедленно тащите их сюда!
Только тут спросил он Гергея, зачем все это ему нужно.
А Гергей, оказалось, придумал вот что. Пока турки сбрасывают в кучу жерди и хворост, он будет кидать между ними кусочки сала, говяжьего жира и дранку. Турки и внимания не обратят на это. Из крепости всегда что-нибудь да бросают на них: камни, кости, битые горшки, дохлых кошек. А кусочков сала толщиной в два-три пальца они даже не заметят. Если же кто и доглядит, то либо не поймет, что это такое, либо отвернется с отвращением.
Гергей велел нарезать сало кусочками и бросать между бревнами. Кидали также дранки, выкрашенные масляной краской, говяжий жир и солому. По временам Гергей велел сбрасывать и завернутые в солому глиняные кружки.
Кружки эти были обмазаны глиной и оплетены проволокой.
Внутри них — порох, начиненные порохом обрезки труб и кусочки серы.
Добо поглядел вниз.
— К утру их башня будет готова! — сказал он. — Криштоф, погляди, не встал ли Мекчеи. Если встал, передай ему, что я пойду лягу. А если он еще не проснулся, пусть спит. Потом обойди всех караульных и скажи им: как только заметят какое-нибудь движение в турецком стане или доглядят, что турки готовятся к штурму, пусть сразу придут доложить в угловую башню. А ты, Гергей, не ляжешь?
Гергей замотал головой.
— Я подожду до утра.
— А Золтаи?
— Я отправил его спать, чтобы утром на башне он был в полной силе.
— Как только у турок деревянная башня будет готова, разбуди меня!
Добо поднялся в вышку угловой башни и прилег на солдатскую койку. Оруженосец Криштоф встал перед дверью с саблей наголо.
Это входило в его обязанности. Оруженосец охранял спящего льва.
13
К рассвету бревенчатая башня турок почти уже достигла высоты крепостной стены — недоставало полутора саженей.
Гергей велел начинить порохом два обрезка пушечных стволов и крепко забил их деревяшками.
— Да, эта пушка-старушка не думала, что когда-нибудь еще выстрелит! — сказал цыган.
— Из старой вышло две новых, — отозвался один солдат.
— А раз новые, то надо им дать какое-нибудь имя, — предложил цыган. — Пусть одна будет зваться Пострел, другая — Голубь!
В те времена каждой пушке давали какое-нибудь имя.
Гергей вытащил из кармана свинцовый шарик и написал на том обрезке ствола, что был поменьше:
«Янош».
А на большем написал:
«Эва».
Один обрезок взял под левую руку, другой — под правую и поднялся на башню.
Заря быстро разливала по небу свое сияние. Турецкий лагерь зашевелился. Со всех сторон все ближе и ближе слышался лязг оружия.
К Гергею подбежал солдат.
— Господин лейтенант, идут!
— Вижу, дружок. Беги в угловую башню, скажи оруженосцу, чтобы разбудил капитана.
Солдаты Гергея стояли уже на стене, вооружившись копьями и кирками. На каменном ее гребне, побелевшем от инея, встали у бойниц стрелки с заряженными ружьями. Три башенные пушки стояли наведенные книзу, две пушки у Темных ворот навели на крепостные стены.
— Зажигайте просмоленные венки и крестовины, — приказал Гергей, — и швыряйте вниз!
Народ тут же взялся за дело.
К тому времени, как пришел на башню Добо, турки, точно муравьи, облепили холмы, окружавшие крепость. Они все еще укладывали и скрепляли бревна. Повсюду слышался стук. Сооружение достигло высоты крепостной башни. Иногда турки выталкивали бревна, чтобы заполнить промежуток между своим деревянным сооружением и стеной крепости. Древесных стволов привезли уйму — целый лес. А деревянный помост сделан был крепко. На нем раскачивались навесы, заботливо прикрытые мокрыми коровьими шкурами. Намоченным коровьим шкурам горящие соломенные венки не повредят. А те венки, которые упадут в другое место, турок просто-напросто отшвырнет ногой.
Раздался пронзительный визг дудки, и тотчас из тысячи глоток вырвался крик: «Биссмиллах»! Воздух задрожал. Загремела турецкая музыка, и огромное деревянное сооружение затрещало под ногами множества устремившихся на него людей.
— Аллах! Аллах!
— Иисус! Мария!
Турки быстро вытащили из-под навесов короткие штурмовые лестницы и попытались перекинуть их со своей деревянной башни на каменную.
Но недаром защитники крепости стояли на стенах. В турок разом полетели сотни пылающих венков, на осадные лестницы посыпались горящие снопы соломы, горящая сера и горящие просмоленные дранки.
Первый отряд турок, пытавшийся пробиться через завесу огня, был встречен кирками и остриями копий. Остальных встретили саблями, кирками, горящими крестовинами и кистенями.
В трех саженях от Гергея на деревянной башне появился толстомордый турок в зеленом тюрбане и с огромным бунчуком в руке. Вся его физиономия как будто превратилась в зияющую пасть, так он орал «Аллах!». Гергей схватил обрезок пушечного ствола, который был поменьше, и швырнул его в голову турка, а большой обрезок бросил в полыхавший внизу огонь.
— Аллах! Аллах! Биссмиллах! Илери! [89]
На огромном деревянном сооружении турки закишели, точно встревоженные муравьи. Они, наверно, пробились бы через пылающий огонь, если бы вдруг не произошло что-то странное: снизу тоже загремели ружейные и пушечные выстрелы.
Это начали взрываться глиняные кружки, разбрасывая во все стороны горящую серу. Под ногами турок будто разверзся кратер вулкана.
— Я керим! Я рахим! Медед! Эй ва! Етишир! — орали турки, кидаясь в разные стороны.
89
Вперед!