Звезды любят сильных
Шрифт:
— А заказчику? — робко осведомился Равиль, — ну, тому козлу, кто вам деньги обещал?
— О, забудьте об этом. Он, как обычно, не рискует ничем, кроме собственной печени. Что такое слово двух пиратов против даже не слова — движения брови столь влиятельного человека? Не говоря уж о том, что суд мятежной планеты при всем желании не сможет привлечь к ответственности чиновника Конфедерации. Так что придерживайтесь предлагаемой линии, то есть валите все на меня.
— И вы так просто уйдете и бросите нас, Максим Андреевич? — погрустневшим голосом спросил Равиль.
— Почему нет?
— А как же
— Забудьте эту хрень! — бросил я небрежно, — вы нанялись ко мне из-за бабок. Я ввязался в эту кашу из-за бабок. Так что ничего, кроме бабок нас не связывает. Признаемся себе в этом честно и перестанем обманывать — себя и друг друга. Но последний мой приказ будьте добры выполнить.
— Хорошо, — вздохнула Фло и запустила сеанс мгновенной связи, — Кальвин, Кальвин, это «Варяг». Прекратите огонь, мы сдаемся.
Просьба прекратить огонь была лишней — как только туша корабля замерла посреди голубовато-зеленого луга, истребители вернулись на базу. Видимо, их командование решило, что никуда мы с луга не денемся. Кроме того, успешно поражая летающие цели, истребители, как правило, не были сильно эффективны против того, что просто лежит (или стоит) на поверхности планеты. Это только корабли типа «Варяга» способны и по зданиям бить, и по наземной технике, и по авиации, и по космическим кораблям. В свое время я на это и повелся. На борту такого монстра чувствуешь себя непобедимым.
Истребителей возле места посадки «Варяга» сменило несколько флаеров, из которых высыпали люди в броне, шлемах и с бластерами наготове. Десяток, не меньше. Видимо, «шухер навести» нам все же удалось, раз для нашего задержания прислали целую толпу. Видно, считают нас опасными. Операцию можно было бы считать выполненной, да только нам в теперешней ситуации это не очень поможет. Мы окружены, мы сдаемся, а заказчик-Конфедераст и пальцем не пошевелит, чтобы нас вызволить. Ему легче найти другой экипаж для выполнения этой миссии. А то и вообще никому не платить. Цель ведь достигнута.
— Выходите по одному, — приказал один из спецназовцев, когда открылся входной люк «Варяга», — руки за голову.
— Только после вас, — с ноткой притворной галантности сказал я Флоре. Следом за Фло из корабля вышел Равиль. Ну а я, как и положено капитану с незапамятных времен, покинул свое судно последним. Не выпуская из кулака лазерный резак.
— Эй, что там у тебя? — ближайший ко мне спецназовец не мог не заметить сжатые кулаки, — а ну, руки покажи!
На то, что произошло дальше, мне хватило доли секунды. Ибо больше времени в запасе у меня не было. Тонкий, почти незаметный луч лазерного резака отсек у спецназовца руку, сжимавшую бластер. Оружие, перекочевавшее ко мне, в упор ударило в другого кальвинца, также стоящего близко, затем несколько выстрелов раздолбало вдрызг один из их флаеров. Уклонившись от нескольких запоздалых выстрелов, я, бросился в сторону леса, краем глаза заметив, как пресекают в зародыше аналогичные действия моих подчиненных. Как выкручивают руки Фло, как ударяют прикладом по голове и пинают в живот Равиля. Не шибко приятное зрелище; что бы я ни говорил им на прощание, пять лет работы — это пять лет работы. Этого достаточно, чтобы привыкнуть к людям, а привычка — сила, скрепляющая посильнее дружбы и любви. Но я не мог отступать от намеченного плана.
Будь у спецназа Кальвина самонаводящиеся лазерные винтовки, на открытой местности я бы превратился в удобную мишень. Но бластер — оружие для ближнего, или, как принято говорить, для контактного боя. Бьет не прицельно, к тому же, с увеличением расстояния выпущенный заряд теряет мощность. Так что пара выстрелов мне в спину, были скорее рефлекторным, чем сознательным действием, и, разумеется, ушли в «молоко».
В рядах кальвинских стражей порядка возникло замешательство. Именно на него я более всего рассчитывал и именно благодаря ему смог без проблем сократить расстояние до леса примерно на километр. Вот где пригодились занятия на беговых дорожках в Академии, зря я думал, что быть космонавтом — это просто в кабине сидеть. Плюс — адреналин, придающий силы. В таком режиме я мог бы бежать сколь угодно долго, лишь вскоре после остановки ощутив, что устал и запыхался.
Но вернемся к замешательству кальвинцев. Они не сразу смогли решить, что лучше — удовольствоваться поимкой двух из трех членов экипажа или преследовать третьего, который, к их несчастью, не был мальчиком для битья. Судя по тому, что после километра пробежки меня обогнал один из флаеров, бравые спецназовцы предпочли второй вариант. А может, предпочли бы первый, не прикажи начальство предпочесть второй.
Вспышка бластерного заряда испепелила траву прямо у меня под ногами. Кальвинцы вовсе не собирались меня убить, они хотели припугнуть, дать мне понять, что играть в догонялки больше не стоит. Ну и зря. Во-первых, я не настолько тупой, чтобы соревноваться с флаером в скорости. Вряд ли человек способен обогнать какое-либо транспортное средство, даже примитивный велосипед. Я поступил хитрее — в ответ на выстрел, практически синхронно, рухнул на голубовато-зеленую траву.
Вряд ли кальвинцы ожидали такого развития событий. Хотели припугнуть, а получилось… нет, прикинуться мертвым мне вряд ли удастся. Хороший сканер способен уловить любую биологическую активность — дыхание, циркуляцию крови, биение сердца. Но, во-первых, небогатой планетке типа Кальвина такие сканеры могут быть и не по карману, а во-вторых, потеря мной сознания также не входило в планы преследователей.
Та-а-ак, кажется со сканерами здесь реальная напряженка. Иначе, зачем флаер не спеша приближается ко мне, а контрольный выстрел не следует? И хватать меня не спешат. А я лежу, стараюсь сдерживать дыхание и не выпускаю бластер из руки, якобы окоченевшей. На самом же деле она медленно нажимала регулятор мощности, повышая ее до максимума.
Когда максимум был достигнут, я одним трудноуловимым движением навел бластер на флаер и выстрелил. Вопрос стоял — пан или пропал, потому что второго выстрела у меня не было. Но результат превзошел даже мои, довольно оптимистичные, ожидания. Ослепительно яркий сгусток буквально врезался в кальвинский флаер, зависший в двух с половиной метрах надо мной. Его буквально разнесло в клочья и, на мое счастье, ни один из этих клочьев не упал на меня. Оценить красоту этого фейерверка в полной мере я не смог, потому что лежал на траве, закрывая лицо руками. Не хватало еще ослепнуть, когда все столь удачно складывается.